В рукояти шпаги зеленый камень,
Кошачий глаз – он беду пророчит,
Сегодня, леди, сегодня с нами
Поедет полночь – царица ночи.

На белом флаге трепещут сосны,
И синий свет разливает сбруя,
Шагните, леди, шагните в осень,
Где поздний вечер закат целует.

Где теплым ветром уносит тени,
И черной копотью вьются птицы,
Где кисть Природы тебя изменит,
Оставив время с собой проститься.

За эту осень мы платим, леди,
Там черный ветер слетел на нивы,
Он мором черным в безумном бреде,
Пронесся вдаль в порыжелой гриве

Спокойных пастбищ, долинных речек,
И беглых стаек степных оленей,
Пусть бьется в небе сердитый кречет,
Ему ответит лишь тишь селений.

Бегут дороги, сплетаясь в косы,
Сияют ноты простых мелодий,
И море плачет, обняв утесы,
Летучий призрак средь рощиц бродит.

Пойдемте, леди, давайте руку,
Осенний рай так, увы, неблизко,
Скорее, леди, не длите муку,
Луна теряет частицы диска.

Я вижу, леди, вас мучит ужас,
Полночный конь выцветает рано,
Рассветом пахнет от серых лужиц,
Неужто время?.. Так быстро, странно.

Простите, леди, ваш путь окончен,
Сюда приходят следы пропавших,
Мы вас украли, дождавшись ночи,
От ваших спутников, день не спавших.

Смотрите, леди, смотрите в небо,
Алеет солнце бутоном светлым,
Я вас любил, но я был ли? Не был?
Рассудит осень шальное лето.

Ускачет полночь, скатав свой саван,
Прощайте, леди, желаю счастья,
Простите нас, хоть мы и неправы,
Мы дети бури, грозы, ненастья.
…
В рукояти шпаги нет больше камня –
Рассечен на полоски рассветный пламень,
Это сказка, леди, а в сказке с нами,
Черно-белый замок и серый гравий.

На рассвете разбудят копыта, отчетливый жесткий шаг,
Выбирай: как прежде, разбитым, или учим тебя дышать?
Ты не пел уже год, или больше, измерь свою пропасть сам,
Если тесно в груди - так пой же, легким пламенем по басам,
Ты в бутылке находишь Музу с острым рогом и языком,
Шар бильярдный попал не в лузу, твоя песенка - ни о ком.
In vino veritas* в прошлом, и настойкой не выпить долг,
Твои вирши отвратно пошлы, да какой в тебе, братец, толк...
И, опять же, тебе не страшно разбивать по крупице дар,
Снова смерть из камина машет, пляшут искры канкан-пожар.
В канун Йоля сидишь у помоста, дребезжишь как латунный таз,
На словах, все, к дьяволу, просто, но что просто, то не про нас.
На рассвете промчатся копыта, их отчетливый страшный звон,
Выбирай: как прежде, разбитым, или мертвым - таков закон.
_______________________________________
in vino veritas - истина в вине.

Пожалейте себя, королева, не пейте вина,
Скрип пера по бумаге и горькая ноша войны,
Вы напишете в лагерь, что это не ваша вина,
Сообщите ему, что Вы снова серьезно больны,
Что вы видите черные реки и странные сны.

Что вам снова мерещится детство и светлый рассвет,
Как вы бегали ночью по сорной, росистой траве,
И смотрели на замок, гадая, женат ли король или нет,
Обвивая руками шиповник, смеялись в лицо синеве,
И носили браслет из цикория в левом своем рукаве.

На кресте из оливы мучительно плачет вчера,
А сегодня не лучше чем завтра, клянусь на крови,
Вам осталось писать, проживая с трудом вечера,
И давиться отравой неискренней вашей любви.
Ну а впрочем, молитесь, и Бог вас от ран избави.

Издавать мемуары - то ваша абсурдная блажь,
Вы умны, моя леди, дорога кончается тьмой,
Ваши письма и мысли упрятаны вновь за корсаж,
Но корона и трон вам мешают остаться собой.
И вы мучитесь вновь безотчетной, неравной борьбой.

И враждебный январь занесет белым снегом следы,
Земли плачут вином, усмехнется доспехами пламя,
А вы помните белый наряд, ощущение скорой беды,
И поникшее умершей птицей зеленое знамя.
Вам теперь все равно - ожидание больше не ранит.

Где-то там, за границей спасенной войсками земли,
Где взвиваются кличи и боль расстилается мглой,
Тот, кому вы любовь никогда подарить не могли,
Хладнокровен и собран, умирает как павший герой,
Ваше имя и память унесет он в могилу с собой.

На усталых конях вдаль умчится холодный ответ,
Вы не знаете, право, что ваша окончена повесть,
На столе чуть дымится приправленный горем клорет,
Вы теперь королева, вас ждет эта сладкая новость.
А мне идти с вами, от века до века.
Подписано - Совесть.

Если я однажды очнусь на чужом берегу и забуду имя свое и сан,
Ты не выдай только меня врагу и не выдай другу: я справлюсь сам,
Мне не нужен медикус, клирик, бард, я сейчас не вспомню их нужных лиц,
Кто же правит балом гадальных карт, перед кем упасть мне сегодня ниц?
Гороскоп сулил мне жестокий путь, но я стал легендой и смертью вдруг,
Вовсе не своей, но чужой… не суть. Ты не веришь в это? Послушай, друг.
Пусть я выжил в бурю, но я не тот, кто приемлет молча дары Судьбы,
И мерзавка снова в лицо мне врет, сообщая, вместо друзей – гробы,
Ведь прошло полсотни треклятых лет, и холодный камень теперь они,
Почему же снова давно отпет, тот, кто вместо бога их дом хранит?
Мне дарован кем-то волшебный дар, мое имя проклято нынче вслух,
Вместе с тем, кому же гасить пожар, дело чьих-то грязных, кровавых рук?
Короли и те, кто над ними встал, мнят себя превыше чужих интриг,
Но всегда нетрудно, тому, кто лгал, обрядиться в рясу, принять постриг,
Стать невинней агнца, стать святым, и продолжить мир прибирать к рукам,
Объясни, дружище, скажи мне ты, коль в твоем обличье пришла Тоска,
Если я сын Тарры, то где мой дом, где порты Эланда, Зеленый Храм?
Я с потерей близко давно знаком, если быть счастливыми, то не нам…
Нам спасать глупцов от жестоких сил и искать друг друга среди чужих,
Есть ли где-то тот, кто бы нас спросил: может, хватит, братцы, пора пожить?..
Остается верить, что яд не врет, и победу вынет король- герой,
Пусть Эстель Оскора скорей встает, я тебя не видел пять вех, Геро…

Вчера, на рассвете, где-то в море погиб рыбак,
А на севере диком улыбается в небо меч,
Скажи мне, родная, что вновь для тебя не так?
Почему дышит холодом радость от наших встреч?

На добытом баркасе уходит в закат бандит,
А на севере диком звучит одинокий зов,
Я ведь знаю, ты скажешь мне: «Бог простит,
А до этого времени мне не хватает слов».

По далекой равнине плетется последний эльф,
А на севере диком рождается новый бог,
Ты уходишь, чтоб с кем-то пить горький эль,
Я уйду, чтобы с кем-то пить пыль дорог.

А под утро на юге покажутся зубы стрел,
И зеленое поле покроется сталью лат,
Я уйду на юг рано утром – я менестрель,
И отныне не жди, что я поверну назад.

Безысходность – франт с неприятным взглядом,
Моет руки, садится, пьет кофе, читает прессу,
Молчит, не мешает – он просто все время рядом,
Охраняет с улыбкой. Кого же? Свою принцессу.
У принцессы унылый взгляд и лопатки-крылья
Полустертый крестик с наклоном цепляет глаз,
И принцессе хочется, чтобы нескромной былью
Заштриховать все эмоции жирно. И напоказ.
Она бы могла уехать, все бросить – да хоть сейчас,
Только вот мечты ее стали мгновенно пылью.

Принцесса целует зеркало, с улыбкой чего-то ждет
Надевает перчатки, уходит в осенний мрак,
От тепла ее веры на зеркале лопнет лед,
Только поздно. Отныне. Уже все случилось так.
Завтра утром в книге, зачитанной ей до дыр,
Появится чье-то имя и привкус глухой тоски,
Как бы ни был хорош тот мир из седых чернил,
Ей там жить, по секундам, до гробовой доски.
Но зато там дриады, феи, не ломит к дождю виски,
Только новые судьбы и черная кровь из жил.
...
Этим можно платить. За ту жизнь, которой не жил.

В подреберье бродит ночь застарелой раной, Ты бросай, красавчик, дом, будешь злой и пьяный,
Уходи за нами вслед, в топкие болота,
Где поют нетопыри и цветет осота,
Нагадаем тебе смерть, после счастье в браке,
Нагадаем злую весть и огонь во мраке,
Выпей горького вина из стеблей полыни,
Поздний путник в страхе грош из кармана вынет,
Нам платить луне за сон и тебе - за сказки,
Горожанин, говоришь? Ведьма хочет ласки,
Ведьме тоже нужен свет, пусть гнилой и зыбкий,
Ей заменит волчий вой милого улыбки,
Наплевать, красавчик, пой, и терзай гитару,
Все мы вскоре улетим, а ты станешь старым,
Вспомнишь горькое вино, смоляные пряди,
Нам бесенок у костра котелок приладит,
Я вернусь звездой ночной, паутиной серой,
Обещаю, мой родной, я вернусь - поверь мне...

Льдом и ветром, льдом и злобой, расцветает черный вереск,
Чернобровый, узколобый дух закроет в небо двери,
За плечом суровым ликом, на песке - рисунком крови,
Из сплетенной повилики брызнет соком на ладони,
Только соком - и увянет, повинуясь злому слову,
Горький свет запястье ранит, тьма лучи заката ловит.

Заклинаю тебя кровью - жертвенной,
В муках пролитой, но священною,
Заклинаю ночь - лунным серпом и
Нежным словом я. Приходи, река,
Долгожданная!
Принеси нам дождь, оживи и смой,
Нашу боль и смерть, наши все грехи,
Приходи, река, приходи живой,
Приноси нам дождь, на поля и мхи,
Приноси нам дождь!

Когда ветром с моря уносит шарфы и мысли,
Обрываются струны твоим одиноким: «Стой»,
Псы одиночества все внутри кости сгрызли,
А ты просишь несмело вернуться любой ценой?

Девочка, жизнь – не песня за пару медных,
И не золото важно, как думаешь ты давно,
А впрочем, не думай – таким как ты, это вредно.
Ты забудешь меня через день или два все равно.

Нет, с собой не возьму. Мне сегодня идти в тумане,
Петь и плакать, сплетая звон струн и живую кровь,
Знаешь что, милая? Возвращайся ты лучше к маме,
Пусть она объяснит, что за вещь эта ваша любовь.

Это вовсе не дом и дети, не старость вдвоем, пойми,
Да, не спорю, прекрасно, но мне это – яд и нож,
Я не знаю другого счастья, кроме песни и…да, войны,
Уходи к себе в дом, глупышка, чего ты ждешь?

Я закрою ворота и черт с ней, с немой тоской,
Ты стоишь на пороге и плачешь в ночную тьму,
Не бойся, красавица, не век ведь тебе одной,
Я хотел бы остаться, но мне век идти. Одному.