Волчица бежала. Куда и зачем? Ей было все равно. Она словно бы только что появилась на этот свет. У нее нет ни прошлого, ни будущего, лишь моменты настоящего, сливающиеся в белый снег под лапами и в морозящий нос ветер. Бежать, бежать, без оглядки, чувствуя силу в серых конечностях. Мускулистые лапы взметываются в воздух, хвост ходит из стороны в сторону. Чувства. Они нахлынули, как волна, как прибой, как цунами и вырвались из глотки громким воем.
Смутными пятнами мелькали деревья, облака, само солнце казалось всего лишь отметиной на небе. Весь мир был каким-то блеклым, словно выцветший рисунок. Не было слышно ни пения птица, даже ветер, хлещущий по морде своими ледяными крыльями, неестественно тих. Гордый зверь бежал вперед, и в каждом его движении чувствовалось нечто особенное, что-то непонятное и пугающее. Волчица, пугающая в своей красоте, словно лесной дух летела над землей, в ореоле из снега. За ней тянулась вереница четких следов. Это была поистине удивительная ночь!
Волчица остановилась. Ее тревожил запах. Он дразнил ее, как дразнит людей прилипчивый мотив давно забытой песенки. Он едва ли был, но волчица даже без этого чувствовала его. Она слегка привстала на задних лапах, прогнув мохнатую спину, и принюхалась. Принюхалась и завыла, протяжно и тоскливо. Она побежала дальше, на призрачный запах. Она увидела это. Оно напугало ее, но волчица слишком горда, чтобы признать это. Сильные лапы вновь поднимают в воздух пушистый снег, массивное тело уже над землей. И она рухнула, позорно и пристыжено, на землю. Почему эта мелочь так сильна? Что такого в красных флажках? Она резко завизжала, как девчонка, в бессильной злобе закатывая сверкающие глаза. И снова подпрыгнула и вновь рухнула на землю, словно ошпаренная. Глухо рыча и щелкая зубами, она ходила около ненавистного алого тряпья, сердито виляя большим хвостом. Иногда она принималась снова визжать, скулить и ребячливо наскакивать на флажки, вновь и вновь бессильно падая на все такой же пушистый снег.
Она ходила до самой ночи, разозленная, но гордая. Уставшая, она подняла серую, тяжелую морду и завыла, горько, по-человечески, так воют обездоленные на похоронах. Неожиданно что-то привлекло ее внимание, она приподнялась на задних лапах и посмотрела вдаль, и ветер ерошил грубую шерсть на ее загривке. Неизвестно, что волчица увидела там, но она ободрилась, перестала ерошить шерсть и скалить желтые клыки. Смелая, она поднялась и снова завыла, на этот раз звонко и громко, заявляя всему миру о своем присутствии. Радостная, она собралась в тугой ком и единым махом перепрыгнула через флажки, даже не задев веревки. Радостно повизгивая, она смотрела на них, гордая, не понимающая теперь их силы, волчица презирала их.
Но появились они. Черные, горбатые и косматые тени, с горящими, как уголья, глазами. Тени быстро приближались, пригибаясь к земле. Вот они уже рядом с ней, злые лесные волки, такие же вольные звери как она, но она вольней, она перепрыгнула флажки. Стая рычит на нее и скалит клыки, она прижимает уши, хвост ее ходит ходуном. Стая презирает ее, волчицу, которая посмела перепрыгнуть флажки. Вожак захлебывается злобой, разъяренный, он подскакивает к ней, но отпрыгивает назад от флажков. Он, и его стая, он боятся и презирают эту волчицу, нашедшую силу нарушить старое табу. А волчица стоит, сильная и гордая, она не рычит и не вздыбливает шерсть, а спокойно смотрит на беснующихся от бессильной злобы собратьев, величественная от знания новой, простой истины.
Волки еще несколько мгновений толпятся, потом поворачиваются и отходят назад, в чащу. Они останавливаются, и издали вновь начинают скалиться. Она поворачивается к ним хвостом и начинает бег, на нехоженом снегу, она бежит, а позади на нее смотрят злые черные тени. Тени глухо щелкают зубами каждый раз, когда она делает еще один шаг.
Вперед, навстречу бледнеющим луне и небу бежит волчица, сильная, смелая, гордая. А сзади исходят слюной и злобой уже кажущиеся дымкой тени. И они рычат до самого рассвета, на почти невидимую волчицу, сами похожие на туман. Они злятся на Презренную Волчицу, Которая Посмела Перепрыгнуть Флажки.