Низкий вам... Я преклоняюсь пред... Перед вами... Тьфу!.. Пред вами я снимаю шляпу, дорогие моему сердцу Мутри и Холли...
Холли всегда с восторгом и удовольствием проходилась взглядом своих зеленых глаз по всевозможным полочкам и шкафчиками, маленькому круглому столику и удобным стульчикам. Когда ей доводилось бывать в этом волшебном мирке, который подруга Ханн скромно называла кухней, все остальное теряло свой смысл, - оставались только запахи сливок, корицы и кофе, позвякивание чашек и ощущение того, что Холли попала в сказку.
Ханни жила в круглом домике с пристройкой и соломенной крышей, словно отстроенным с картин и набросков мистера Кинкейда. Пристройкой была комната с тремя круглыми кожаными диванчиками красного цвета - такие можно встретить в старых кофейнях, и территорией большого белого фортепиано, на котором Ханни наигрывала волшебные, ветхие, когда-то бывшие хитами мелодии.
А вот основная, круглая часть дома, - кухня. С одним, не мешающим изнутри всякими подоконниками, витражным оконцем, и почти не заметной дверкой в кладовку, она была действительно тем местом, где удобно готовить и приятно вкушать плоды своих усилий. Все здесь говорило о том, что Ханни не сможет не наведываться в это волшебное место меньше шести раз в день.
Кухня, притом что она была очень большой, позволяющей уместиться здесь всему, что можно было только пожелать (Холли как-то предлагала переместить сюда и диванчики, и фортепиано, опираясь на то, что здесь все равно останется много свободного места, Ханни же всегда казалось что она совсем не большая.)
Но кухонка, вопреки всему, была обставлена всего лишь двумя округлыми, сделанными на заказ, высоченными стеллажами с книгами и фотографиями на причудливых подставках, столиком и стульчиками, рядом с которыми стояли две, совсем низенькие, с тремя толстыми ножками табуреточки. Были там еще не большой холодильник и плита.
На столе стояла кофемолка, а так как Холли все-таки уговорила Ханн заменить старую ревущую машинку на что-то менее злобное, это была небольшая, не слишком шумная кофемолка, однако младше той, злополучной ворчуньи, новенькая машинка была всего на два года.
Каждым утром на своем рабочем поприще кофемолку теснила старая, круглой формы вафельница. Она тоже была раритетной, советской, так как старенький «Октябрь» перестали выпускать лет двадцать назад. Это был настоящий монстр: если в импортной вафельнице Холли вафелки пеклись от трех до четырех минут, то старенькое устройство Ханни походило на жаровню для мяса и рыбы, и Ханни засекала двадцать секунд, после этого вытаскивала немного подгоревшую вафлю из вафельницы.
- Ханни! Оно убегает! - ну вот, Холли опять засмотрелась на это волшебное место, а нотки запаха кофе совсем одурманили ей ум, и поэтому молоко для любимого напитка Ханни латте с карамелью опять убежало.
Ханни в это время углубилась в чтение книги «Сколько?!», где описывались все пятьсот рецептов, где присутствовала тыква. Ханн, испуганная таким восклицанием, тут же вскочила и второпях споткнулась об табуретку. Пирог с медом, тыквой и орехами приземлился Ханни прямо на голову.
Холли испуганно сжалась, закрыв глаза лапками. Сказать, что у Ханни на кухне не было порядка, - все равно, что не сказать ничего. Все мешалки, лопатки и бумажные пакеты с мукой и кофе были на столе, на плите, на полках, были усажены на стул, однако всегда чистые и готовые к работе. О табуретку Ханни всегда спотыкалась.
Холли решилась приоткрыть глаз и посмотреть, не убилась ли на этот раз Ханни. Та с невозмутимым видом уже встала и отряхивалась от муки, которая была рассыпана на полу. Пирог Ханни, конечно, с головы снимать и не думала и теперь с увлеченным видом облизывала подушечки своих медовых лап.
У Холли вырвался вздох облегчения. Ханни же, похоже, была в полном порядке, да еще и в хорошем расположении духа: - Мед и пряники, да здравствует кафельная плитка на полу! - Ханни наконец сняла с головы пирог, и жеманно поклонилась Холли:
- Пред вами я снимаю шляпу! Ты ведь, кстати, не будешь это есть? - По неосторожности Ханни перевернула пирог, и он шлепнулся из формы для запекания прямо на пол. - Хотя теперь и я, наверно, не буду... - с сожалением в голосе произнесла Ханни.
Тем временем стрелочка на часах в оправе, сделанной под горшочек меда приближалась к десяти часам вечера. В эту ночь устраивался конкурс костюмов, и Ханни безусловно не могла пропустить его. Поэтому подруги, плюнув на пирог, который уже все равно было не спасти, стали примерять свои костюмы.
У Ханни это была тяжелая подвеска с рубином и двумя недвусмысленными перепончатыми крылышками, нагрудный бант из оранжевого атласа, изящная двухслойная юбка из черной ткани с оранжевой подкладкой, блузка с рукавом «фонарик» из черного бархата с отделкой оранжевой тесьмой и изящные черные перчатки.
У Холли - большой лиловый плащ в сиреневые ромбы, с небольшим шлейфом и теплой подкладкой, шиньон на хвост из серебряных волос, заплетенных в косичку и завязанных лиловой ленточкой. Дополнял образ легкий шейный платок той же цветовой гаммы.
Холл очень нравился её костюм, и перспектива быть обсыпанной мукой Холли совершенно не прельщала, ведь если они с Ханни придут без сладостей, то облачко муки будет витать над подругами всю праздничную ночь.
- Ханни, а что мы будем делать со сладостями? - поинтересовалась у подруги Холли, на что Ханн жестом позвала её на кухню. Старательно обойдя пирог, Ханни приоткрыла дверку в кладовку.
Если бы Холли не знала подругу, то она подумала бы, что та сошла с ума - ведь кладовка Ханни не уступала по размеру целой комнате. В ней хранилось просто огромное количество банок с соленьями, с потолка свисали гирлянды из сушеных яблок, грибов и пряностей, в углу, в деревянных ящиках с сеном лежали большие тыквы. Были здесь и баночки с разными сортами меда, и бутылки с сиропами, а в подвал, где хранились головки сыра, вел старинный, проверенный временем, деревянный люк.
Ханни пошарила на верхней полке, и вскоре выудила оттуда что-то, в чем находились разные сладости - конфеты и желейки. «Что-то» представляло из себя с умом вырезанную из тыквы корзинку с ручкой, очень удобную для переноски хеллоуинских вкусностей.
Наконец подруги вышли из дома. Мероприятие, на которое они собирались, проходило не на кладбище, как можно было бы подумать, а на просторном поле, где росли большие, золотисто-оранжевые пузатые тыквы. Поле было окружено лесом, в котором находились домики Ханни и Холли, и, чтобы попасть туда, подруги выбрали узкую тропинку, пересекающую овраг.
Зловещая темнота леса, через который лежал путь, сегодня совсем не пугала Холл. Ханни, отдав ей корзинку, уплетала свои любимые печенья в форме рыбок, шуруя лапой в маленькой коробочке, и наслаждалась кофе из своего обожаемого термоса в мягком чехольчике из шерсти овечек.
- Ням! - к концу пути Ханни с помощью подруги уничтожила все печенья, которые оставались в коробке, и теперь кошки стояли на краю поля, в центре которого была сооружена сцена и поставлены столы. Все кто пришел, были в костюмах и, сидя на тыквах, уминали сладости, которые принесли с собой.
Однако вскоре радость Холли сменилась беспокойством. Они с Ханни похвастались костюмами, поели яблок в сиропе и угостили всех своими конфетами, чем была немного недовольна Ханн, так как планировала покушать все свои сладости в одиночном бою. Однако Ханни с Холл вскоре вспомнили о том, что пришли они на конкурс костюмов, где все таки хотели победить. Но Холли все больше убеждалась, что их костюмы не настолько оригинальны, чтобы выиграть.
- Ханни, что будем делать? Нам нужна какая-то изюминка, чтобы победить... - прошептала Холл, тем самым отвлекая Ханни от поедания изюма, что вызвало у той крайнюю степень недовольства. Но, поняв суть вопроса, Ханни тоже задумалась, как придать их костюмам неповторимость.
Тем временем жюри уже начало проходиться по рядам, оценивая красоту костюмов и вкусноту конфет, - в общем все, чем только могли похвастаться участники. Ханни теребила свой бант, отчаянно пытаясь найти решение проблемы. Холли нервно уничтожала запасы их желеек, ожидая что Ханн с минуты на минуту что-нибудь придумает.
Холли как раз потянулась за очередной желейкой, чтобы снять нарастающее напряжение, как вдруг обнаружила что Ханни уже не стоит рядом с ней и не теребит бант... Мало того, Ханни вообще нигде не было видно. Однако в последний момент Холли успела заметить, как медовые ушки подруги мелькнули за деревьями.
Да, да, да! Ханн все-таки что-то придумала! От нервов Холл стала бить мелкая дрожь, а так как ей еще предстояло дождаться выдумщицу, Ханн, черная кошечка решила погреться у костра, где зеленые языки пламени (время от времени чародей в маске подсыпал в костер порошок, исполнявший красящие и пиротехнические функции, отчего огонь приобретал изумрудный оттенок) с аппетитом пожирали березовые и осиновые дровишки.
Тем временем, добежав до своего домика, Ханни устроила там настоящий бедлам, выбрасывая из кладовки на кафельный пол кухни все, что мешало ей добраться до цели. Вскоре на кухонном полу были разбросаны связки сушеный грибов и яблок, всевозможные сладости и остальные предметы, которые Ханн позволила себе выкинуть из кладовки, но только будучи убежденной, что они никак не пострадают от такого обращения.
Времени оставалось в обрез, так что Ханни надо было поторопиться, иначе им с Холли конкурс не выиграть. Ханн еще яростней стала рыться в кладовке, обрушив на себя полку с вяленой клубникой, и устало вздохнув, продолжала высматривать то, что было ей так нужно. Но вот где-то на полке между баночкой меда и каштанами, приготовленными для засахаривания, Ханн усмотрела знакомый блеск.
Холли восторженно хлопала акробатам, которые прыгали через зеленый столб пламени, взметнувшийся от костра. Это был уже пятый номер, который они показали за время того, как Холл села на бревно рядом с костром, ожидая подругу Ханн.
Тут она услышала хлопки позади себя, и, оглянувшись, увидела аплодирующую Ханни, которая появилась будто бы из неоткуда и теперь хлопала акробатам, ударяя свободной лапой по лапе, которой придерживала что-то, завернутое в оранжевую бархатную ткань.
Холл вопросительно посмотрела на подругу, но та нечего не ответила, и, отдав Холли сверток, приложила коготок к губам, призывая Холл к молчанию. Кошечка бы посмотрела, что в свертке, если бы ей не было так интересно, что теперь собирается делать Ханн.
Подруга тем временем незаметно подкралась к большим длинным столам со скатертями, свисавшими до земли с двух сторон, и, привлекая как можно меньше внимания, юркнула под один из них. Вскоре, заставляя немного колыхаться края самобранок, Ханни доползла до места, где заканчивалась одна, и начиналась вторая скатерть, и сделала знак Холли, чтобы та подошла.
Холл, по-прежнему нечего не понимая, подошла, и, как и просила Ханн, подкатила сверток под края скатерти. Вскоре из под скатерти показалась медовая загребущая лапа подруги, и, пошарив по столу, утащила под него довольно большой светильник из тыквы.
Из под стола некоторое время доносились шорохи и тихие восклицания чем-то не довольной кошечки, и спустя минуту из под пологов скатерти показалась сначала хитрая мордочка Ханни, а потом и сама затейница. - Холли, победа наша! - с плохо скрываемым восторгом сообщила подруге Ханн.
Она, прикрывая свое сооружение бархатной тканью, подошла, и, усевшись на большую пузатую тыкву, стала невозмутимо ожидать жюри, старательно пытаясь не съесть то, что еще осталось в их корзинке.
Послесловие...
Холли всегда с удовольствием вспоминала тот канун Дня Всех Святых. Она помнила, как засмотрелась на прекрасное место в домике Ханн, и у неё убежало молоко, как Ханн кланялась ей, сожалея об утраченном пироге. Помнила красивый костер, где пожирали поленья изумрудные языки пламени, и помнила поле с пузатыми тыквами.
Но одно воспоминание заслуживало особенных почестей. Оно всегда обеспечивало Холли радостную улыбку, потому что вспоминать перекошенные от ужаса лица членов жюри, еще никогда не видевших кровожадно ревущей тыквы, ожившей в лапах Ханни, в чем ей безусловно подсобила старенькая кофемолка, которую та запихнула в светильник, без смеха было просто невозможно.
Автор © Ханни aka Крупица Леопардовой Лилии. Права полностью принадлежат автору. Использование без его разерешения строго запрещено