Давно забыто

Такая забытая, но в то же время сильная любовь. Они когда-то любили друг друга, и через много лет судьба свела их вновь. Он любил её, а она давным-давно забыла.

Большой кот пробрался на один из тысячи участков Двуногих. Забравшись под пышный раскидистый куст, буквально усеянный душистыми пионами, кот вдохнул чарующий аромат этих прелестных цветов, которые так любят сажать люди. Чарующий и забытый...

Как знаком был ему этот сад! Давным-давно был знаком, но другим было всё. Тот самый куст был совсем маленьким, и раньше бы он не забрался сюда, как сейчас. Громадина-собака в доме, издающая жуткие звуки была гораздо меньше и добродушней, тогда она ещё обожала гоняться за изящными лёгкокрылыми, летними красавицами – бабочками.

Но больнее всего отдавалась в сердце пропажа Кошачьей мяты, той, которая привела его сюда. Кот прищурил глаза, видя, как время разворачивает перед ним причудливые картины прошлого.

Вот он по своей глупости попал на этот участок. Кубарем закатился под куст пионов и, затаившись, прячется от глупого щенка, который не хочет оставлять его в покое. И тут из дома выходит серебристая красавица. Посмотрев на собачку таким взглядом, что у молодого кота чуть не задымилась шерсть, а сама псина бегом бросилась в дом, кошка довольно резко спросила, обращаясь уже к нему:

- Ты кто? И что здесь делаешь?

- Что ты здесь делаешь, Хлыст? – тот же голос, но более грубый. И вместо внезапно вспыхнувшей симпатии оба почувствовали дискомфорт и неприязнь. Но всё же в голосе Бархотки сквозили нотки радости и удивления.

- Я пришёл поговорить о нашей дочери. Она... я даже не знаю, как сказать тебе об этом.

- Не тяни – фыркнула кошка – Ведь с ней ничего не случилось? Когда я отдала тебе котенка, ты обещал что позаботишься о ней. А сейчас ты потерял её? – взволнованно спросила кошка.

Хлыст вновь вспомнил прошлое. На этот раз желтоглазый воин забирал у Бархотки маленький пушисты комочек рыжей шерсти. Этот конечно, была Морковка, и Хлыст вновь и вновь умилялся ей, и мечтал, что бы время повернулось вспять, и они все были счастливы. Но тотчас на место умиления маленькой Морковке пришла ярость к Бархотке.

- Ты ничего не понимаешь! – в бешенстве прорычал городской кот, - Конечно, ведь ты видела нашу Морковку в последний раз ещё маленьким пушистым котенком, который во всем подчинялся нам, но теперь-то она выросла! И ты не знаешь её характера! Это всё из-за тебя. Моя дочь не знала теплоты и нежности от матери и, выросши, предала наше племя и прежде всего – меня!!!

- Ты... ты смеешь упрекать меня в поганом характере моей дочери? После того, как ушёл от меня к своему племени, после того, как променял меня на сражения за каждый кусок дичи? Ну нет!

Серебристая кошка присела на мягкий аккуратно подстриженный газон и прыгнула. Хлыст опешил. Уж чего-чего, а нападения от «любимой» кот не ожидал.

А Бархотка воспользовавшись этим, приземлилась на спину городского кота и занесла над ним лапу, но Хлыст перехватил её, и сейчас же прижал кошку к земле, не спеша наносить увечья. Он только смотрел кошке в глаза, и от этого ей было больнее, чем от самой тяжелой раны. Наконец, городской кот буквально отшвырнул кошку от себя, и прошипел голосом, в котором смешивались презрение и горечь разочарования:

- Ты всегда была бесчеловечной и холодной, и не смогла измениться, осталась таковой. Даже для своей дочери. Бархотка, я разочарован. Прощай, больше ни я, ни моя дочь, запомни: моя дочь никогда не придет сюда.

Хлыст резко повернулся, хлестнув своим хвостом по лицу Бархотки, и пошел к воротам. Бархотка тотчас отпрянула от бывшего друга: в её глазах читался настоящий страх, который уместнее назвать ужасом. Заметив это, Хлыст усмехнулся:

- Боишься... ты трусиха, одна из таких, которые срываются на слабых. Ты посчитала меня таковым, но сильно просчиталась. А я рад, что пришел, - прошептал ели слышно кот, - если бы не пошел советоваться, то мог бы до сих пор жалеть тебя, мучиться... а теперь моя совесть чиста. Знай: каждый городской кот узнает о твоем предательстве, и если ты посмеешь одна выйти со своего участка, ты горько пожалеешь о том, что родилась на свет.

И Хлыст ушёл. Ушёл с высоко поднятой головой к племени, которое нуждалось в нем, к дочери, которой как ни крути нужна поддержка отца. Сильный, Гордый и Преданный.