Холод

Тогда было чертовски холодно.

Такой жуткой ледяной зимы не было, наверное, десятки поколений. Звездные предки, может, и помнят зиму похуже, но из живых не было никого, на чью долю выпадало что-нибудь хуже той зимы. Деревья казались на фоне остального мира просто черными ничего не значащими полосками. Сугробы были попросту огромные – они возвышались над головами воинов где-то на два-три лисьих хвоста. Небо было почти молочное, с едва различимым оттенком синевы. Солнце же было совершенно белое, белее снега. И оно ни черта не грело.

Дичи почти не было. Она либо спала где-то глубоко под снегом, либо вся передохла и опять же лежала глубоко под обжигающими рыхлыми сугробами. И мы ели этот чертов снег, грызли кору, что бы хоть как-то выжить. И всех нас пронзала лишь одна мысль – зима еще будет длиться и длиться, ведь не прошло еще и середины Голых Веток.

Котята уже больше месяца как не рождались. Те, что были, уже умерли и куда-то пропали после своей смерти. Мне даже не приходилось думать, куда именно они делись – все и так было ясно, как день. Раз нет еды, куда еще деть трупы? Нет, конечно, лично я не видел, но прекрасно понимал. И, черт возьми, мне было все равно.

И в ту пору, пору голода и холода, когда воинам уже было все равно, что есть, все равно, охраняются ли границы, все равно, как живут другие племена, у одной нашей кошки – дура! – родился котенок.

Котенок был всего один, рыжий, со слипшейся шерстью, пахнущий теплом среди этого мороза, среди этой смерти, маленький комочек добра и умиротворения посреди страха и бессилия. Он был, наверное, слишком крупный для матери, этой глупой идиотки Листоцветной, но она выдержала, и ни она, ни котенок не умерли. Впрочем, какая разница, если все равно зима, и котенок слишком слаб, чтобы не замерзнуть до самых костей? А потом его съедят так же, как съели тех, кто родился месяц, два месяца назад… Каждому больному, каждому ослабленному больше, чем остальные, достанется маленький кусочек, и они тоже начнут умирать, потому что голод будет лишь разбережен.

Но вот я лежу рядом с ней, с этой чертовой блаженной дурой, грею и охраняю ее и ее дитя, потому что я целитель, отец котенка давно умер от Зеленого Кашля, а в племени достаточно голодных ртов, которые могут вытащить кроху прямо из-под пуза матери глубокой ледяной ночью и у которых хватит силы и ненависти, что бы свернуть ему шею, а потом съесть, не оставляя даже костей.

И мне страшно думать, что сейчас я охраняю их обоих лишь для того, чтобы котенок подрос, и его хватило всем. Мне страшно, я мучаюсь. Эта мысль меня доконает. Потому что мне, черт возьми, все равно. Мне плевать, если мои соплеменники занимаются каннибализмом.

Я просто закрою глаза, как и всегда. Как это было весь минувший месяц, всю зиму… Как когда мертвые, уже окоченевшие котята моей сестры пропали, а потом нашли лишь их шерсть под ветками да я учуял запах молока на шкурах глашатая и предводителя… Как когда пропали новорожденные котята моей лучшей подруги, и от них остались лишь алые брызги крови на усах воинов…

Что это, Звездное Племя? Неужели мы так глубоко пали?

Неужели убийственный холод, окружающий нас, прокрался в самое сердце воинов?

Автор © Черная Роза. Права полностью принадлежат автору. Использование без его разрешения строго запрещено