Туман покрывал раскинувшуюся на предгорье степь. Невысокая трава шелестела и покачивалась в такт ветру. Солнце медленно закатывалось за горизонт, ночь постепенно вступала в свои права.
Я, хромая, упорно шел вперед. Мои лапы ныли от усталости, одна подушечка вспухла. Но я должен был идти. Из-за проклятого тумана ничего не было видно дальше двух-трех лисьих хвостов. Стиснув зубы, превозмогая боль, я тяжелым шагом перевалил через правый холм. Ориентироваться стало невозможно. Надо сделать привал, отдохнуть, чуть-чуть перекусить.
Сначала, конечно, надо поймать дичь. Я обострил все чувства. Невдалеке от себя я услышал копошение кролика. Осторожно подкрадываясь, я приближался к добыче. Но когда до дичи оставалось совсем немного, моя лапа подвела меня. Прыжок не удался, и я схватил лапами воздух.
«Сегодня придется ложиться спать голодным», - мрачно подумал я. От ветра на пустоши не спрячешься, поэтому пришлось ложиться на голой земле. Ветер нещадно трепал мою шерсть, и я, озябший, голодный, усталый и злой, провалился в сон.
- Янтарь! Нет, не забирайте его! – этот крик резанул мои уши. Я повернулся к Ней и глухим голосом произнес:
- Пусть лучше я, чем котята. Я выбрал свою судьбу.
- И это правильный выбор, – хрипловато усмехнулся позади меня кот.
Как я их ненавидел – всей душой и всем сердцем. И была тому причина.
Недавно, два рассвета тому назад, на наше племя напало кочевое племя диких котов. Битва шла не на жизнь, а на смерть, кровь лилась рекой. С огромными потерями кочевники одержали над нами верх. Они хотели забрать наших котят, чтобы вырастить из них своих воителей. Кочевники дали нам право выбора: или мы отдаем наших котят, или наши глашатай и предводитель идут с ними и будут работать на них, как рабы. Я не мог дать им забрать котят: я, глашатай речного племени, согласился пожертвовать своей свободой. Наш предводитель, мудрый Камнезвезд, тоже дал свое согласие. И теперь расставание с племенем тяготило меня больше, чем мое будущее.
Она смотрела на меня такими жалобными глазами, в которых стояли слезы, что я не мог на Нее смотреть. Отвернувшись, я тихо поклялся:
- Не беспокойся обо мне. Я вернусь, чего бы мне это не стоило.
Когда нас уводили, я кинул последний взгляд на племя. Как оно изменилось! Все было разрушено, истерзано, раскидано. Но больше всего мне запомнились Ее глаза…
Дни в рабстве я помню смутно. Постоянные унижения, насмешки, горы грязной работы, переходы с места на место... Случались и стычки с другими племенами, нам тоже приходилось драться, иначе нас бы убили. Там я получилось множество шрамов. Особенно ясно я помню свое желание вырваться из плена. И вскоре мне представилась такая возможность.
Мы шли по лесу, я и Камнезвезд тащили добычу, нас подгонял огромный серый кот с изуродованной от шрамов мордой. Мы очень устали, но как только хоть чуть-чуть замедляли шаг, Наемник (так звали нашего надсмотрщика) тычками и пинками подгонял нас. Ему нравилось издеваться над нами. Наконец, вожак кочевников объявил привал. Мы в изнеможении повалились на устланную мхом землю. Сон почти сморил меня, как вдруг я услышал сигнал тревоги. Мгновенно вскочив, я огляделся и понял, что пока все отдыхали, нас окружили барсуки. Это была их территория, они готовились защищать ее до последнего издыхания, их маленькие злобные глазки скользили с одного кота на другого. Кочевники приготовились обороняться. Я тоже встал. Но барсуков становилось все больше и больше, их полосатые фигуры заполонили всю поляну, и только теперь я понял, в какой мы опасности. Однако тут же в моем мозгу промелькнула идя: «Это мой шанс спастись». И тут битва началась. Коты были загнаны в окружение, поэтому обороняться им было сложно. Барсуки своими тупыми когтями разрывали котов на куски, их челюсти с легкостью перекусывали лапы, хребты. Я дрался бок о бок с Камнезвездом. Мы не сговариваясь прорывались к выходу из окружения, подальше от кочевников. Большинство барсуков осталось позади, и свобода была уже так близка, как вдруг Камнезвезд оступился и упал прямо под лапы последнего барсука, находящегося перед нами. Тот радостно взревел и опустил свою тяжеленную лапу на голову предводителя.
Я пошатнулся, как будто барсук ударил меня, мой взор застлал туман, но я быстро очнулся и с визгом набросился на черно-белого зверя. Тот не ожидал такой яростной атаки и в первую очередь опешил. Этим я воспользовался. Стремительно схватив голову барсука когтями, я начал рвать его глаза. Ослепший барсук яростно завопил, обливаясь кровью. Он пытался меня сбросить, но я должен был отомстить за смерть предводителя, ведь это была его последняя жизнь. Мне было наплевать на все удары, я все бил и бил барсука когтями по голове, и вскоре его попытки сбросить меня прекратились. Он упал, истекая кровью, жизнь покидала его тело. Я устало соскочил с поверженного зверя, аккуратно взял предводителя за загривок и потащил прочь от места побоища. Отдав последние почести мертвому коту, я устремился на поиски своего племени…
Я резко вскочил. Холодный пот выступил у меня на лбу, меня колотило. В который раз мне снился сон про мое прошлое, и я никак не мог забыть те ужасные минуты. С тех пор, как я бежал от кочевников, прошло две луны, я исхудал, отощал, новые ранения украсили мое тело. Но дом был близко: я это чувствовал.
Живот предательски заурчал. Я вспомнил, что последний раз ел только прошлым утром. Надо было срочно найти пищу, иначе у меня не хватит сил продолжать путь. Туман рассеялся, и я собирался поймать кролика. Уловив запах зверька, я безукоризненно подполз к нему и словил добычу. Я покончил с едой, мне стало лучше, силы понемногу возвращались. Я возобновил путешествие. Через некоторое время пустошь закончилась, и передо мной раскинулся лес. Не мешкая, я вошел в него. «В лесу всегда можно найти добычу», - подумал я и бодро зашагал вперед. За этим лесом уже был лагерь моего племени, это тоже придавало мне сил.
Я замечтался и не сразу почувствовал вонь лисы. Вдруг и сама рыжая хищница выпрыгнула из-за кустов передо мной. Она была костлява и худа, как и я, ее глаза горели ненавистью. Она обессилила от голода, поэтому напала на меня – я тоже был слаб и не мог драться во всю силу. Мы стояли друг напротив друга, ожидая атаки. Лиса первая не выдержала. Прыгнув на меня, она только оцарапала мне ухо. Я успел уклониться и причесал ее по боку. Противница коротко тявкнула от боли и сразу же продолжила атаку. На этот раз успех был на ее стороне: она вцепилась мне в бок и начала драть его. Я замолотил ей когтями по голове, и она была вынуждена отпустить меня. Тяжело дыша, я повернулся к ней, не обращая внимания на вытекавшую кровь у меня из раны на боку. В следующий миг лиса вновь прыгнула на меня, мы сцепились и покатились по траве. Никогда прежде я не дрался с таким остервенением, с такой одержимостью. Лиса тоже боролось со всей злостью. Мы оба безумно хотели жить...
Мне удалось обхватить лису лапами, и я начал ее душить. Она вырывалась, но ее попытки были тщетны, и вот последняя судорога пробежала по ее телу, и она затихла.
Я в изнеможении прислонился к дереву. Битва была выиграна, но какой ценой! Ужасная рана пересекала мой бок от шеи до хвоста. «Только бы добраться до лагеря! Там мне помогут», – подумал я и из последних сил двинулся к лагерю…
Выйдя из леса, я поковылял к реке. Меня заметили, воины Речного племени бежали ко мне со всех лап. Среди них я заметил и Ее. Мой взгляд остановился на Ней, и за два лисьих прыжка до Нее я успел только произнести свистящим шепотом: «Я люблю тебя...» Потом свет померк, и моя душа навсегда покинула мое бренное тело, утешая себя мыслью о том, что родился я никем, а умер – героем...
И даже после смерти, в пустоте, я всегда видел Ее глаза, наполненные слезами, ведь мне не хватило всего два лисьих прыжка, чтобы вновь обрести счастье.