Cолнечные зайчики очень любопытны. А этот… Наверное, был самым любопытным из всех. С самого раннего утра он скакал по лесу, путаясь в ветках, и заглядывал под каждый листок в надежде увидеть что-нибудь интересненькое.
Солидные пожилые пауки, украсившие свои сети сверкающими бриллиантами росы, недовольно бурчали: «Ишь какой прыткий! Кыш отсюда!»
Им вторили ночные бабочки и мотыльки, укладывающиеся спать: «Кыш! Кыш!»
В конце концов, солнечному зайчику надоели все эти лесные ворчуны и, поиграв с весёлыми синичками в догонялки, он выскочил на опушку. Промчавшись над небольшим прудом, зайчик ловко обогнул большую берёзу, помелькал в зарослях лопухов и на мгновение замер перед старым помятым ведром, торчавшим из травы кверху донышком.
Внимательно осмотрев ведро, солнечный шалун нашёл в его проржавевшей стенке дырочку и осторожно заглянул внутрь.
Там, уютно свернувшись калачиком на старой меховой рукавице, сладким утренним сном спал котёнок. Пушистый рыжий котёнок с полосатым хвостом и длинными усами, торчавшими в разные стороны.
Солнечный зайчик тихонько проскользнул в дырочку в ведре, оббежал котёнка кругом, потрогал его усы, хихикнул в мохнатое ухо и пощекотал у котёнка в носу.
Мурр чихнул — и проснулся…
Он ещё немного полежал, повалялся, как это любят котята, потом потянулся и поскрёб когтями специальную чесательную деревяшку (как у настоящего взрослого кота у котёнка была своя чесательная деревяшечка!). Окончательно проснувшись, малыш протопал к выходу из своего железного жилища и выглянул наружу.
А там было чудесное летнее утро! В ярко-голубом небе оранжевым лучистым цветком одуванчика висело солнышко. Шелестела листьями большая Старая берёза, порхали снежно-белые капустницы, деловито жужжали симпатичные мохнатые шмели, кружась над молодым клевером.
В свежем утреннем воздухе среди ароматов трав и цветов чуткий нос котёнка привычно уловил такой знакомый с рождения запах горящих шуршалок. Запах словно бы напоминал Мурру о том, где он живёт...
А жил котёнок Мурр на Свалке. Да, на самой обычной свалке, какими так любит окружать все свои поселения человек.
Каждый день из далёкого, а потому неведомого Мурру Города, прибегали большие Железные Грохоталки и приволакивали на спинах всякую всячину, выброшенную людьми за ненадобностью. Груды, холмы, горы этих ненужностей, возвышаясь кое-где до самой верхушки Старой берёзы, уходили за далёкий горизонт.
Мурр и его друзья никак не могли понять, зачем люди выкидывают столько всего, и даже целую Разговорную встречу проспорили только о непонятных двуногих, решив, в конце концов, что те просто привыкли часто менять свои вещи, а ненужные отправлять сюда.
Сейчас Мурр был на Свалке единственным котёнком. Но когда-то давно, ещё до холодной зимы, здесь жило целое племя полосатых Боевых Котов, и тогда у Мурра была мама Мяфф, сестрёнки Мухх и Мяхх. Был папа Марр и старый дедушка Урр. Много других котов, кошек и котят жило тогда на Свалке, и всем хватало места и еды...
Но однажды счастливая жизнь закончилась — в ветреный, сырой и мглистый мартовский вечер из города нагрянула Серая орда — полчище худых облезлых крыс, и было их без счёта.
В страшной битве у Железного камня полегло множество захватчиков, но и Боевым Котам досталось! Многие из них погибли, а многим, спасая свою жизнь и жизнь родичей, пришлось покинуть свои дома и норы и бежать со Свалки в неизвестном направлении.
Мурр, совсем ещё маленький котёнок, спасся от острых крысиных зубов случайно — «друг семьи», рассудительный хомяк Хомус Ангорский спрятал его в своей Большой кладовой, в самых глубинах Глиняного Дворца, и крысы Мурра не нашли.
С тех пор на Свалке поселилась Серая орда. Крысы заняли всё пространство от Вонючей тропы почти до Старой берёзы, оставив тем, кто выжил в Страшную ночь и не сбежал, маленький клочок заброшенной глинистой земли между лесом и прудом, на самом краю Свалки.
Этот клочок земли, где и жил Мурр со своими друзьями, они сами называли Светлой стороной, а землю, занятую крысами, — Тёмной стороной...
Все эти печальные воспоминания толкались в голове Мурра, пока он обходил свой домик-ведёрко, чтобы пожевать с утра кошачьей травки, как его учила мама Мяфф. Котятам, чтоб вы знали, эта травка заменяет зубную пасту!
Нажевавшись горьковатой травы, Мурр пару раз лизнул лапку, переходя к водным процедурам, как вдруг услышал гром.
Котёнок удивлённо взглянул в синее небо, но на нём не было ни облачка. «Странно! — подумал Мурр, а загадочный гром загрохотал ещё громче. — Мурр! — снова подумал Мурр. — Это же не гром на небе, это просто мой животик хочет есть, вот он и грохочет! А если хочет есть животик, значит, хочет есть и весь котёнок!»
И голодный Мурр побежал искать себе завтрак...
«Что может предложить себе съесть на завтрак котёнок, который живёт на Светлой стороне?» — как всегда на ходу рассуждал Мурр, а его чуткий нос, за который папа Марр прозвал сына Мурр Лисий Нюх, сам собой улавливал кружившиеся в воздухе запахи.
«Можно сходить за Мёртвый ручей и поглодать куриную ножку, вернее, косточку, что осталась от ножки, которую я глодал вчера. Это вкусно, но не сытно — в животике всё равно будет гроза! Можно навестить Борю и узнать, не встречал ли он безногой вкуснятины, когда искал свои читальные шуршалки... А ещё... ещё... можно пробраться на Тёмную сторону... и стянуть чего-нибудь у крыс!»
Мурр застыл как вкопанный и сел на хвост. Мысль о том, что можно отправиться за едой на Тёмную сторону пришла ему в голову впервые!
Словно боясь, что кто-то его подслушает, котёнок огляделся. Вокруг было пусто, ветерок по-прежнему пах гарью и шевелил старые жёлтые шуршалки между поросших бурьяном мусорных куч.
И Мурр решился!
«Я подползу к границе, разведаю, что там и как, и найду себе еду! — решил котёнок. — Хватит жить впроголодь! А если крысы меня заметят и захотят помешать — у меня есть о-очень острые когти! И зубы! Вот!»
Воинственно встопорщив шерсть, Мурр подпрыгнул и издал клич Боевых Котов, не звучавший на Свалке с самой Страшной ночи: «У-у-а-а-я-м-я-ау!!!»
Надо сказать, что клич этот Мурр помнил только в исполнении взрослых. Сам он впервые отважился повторить его, но для первого раза получилось очень неплохо — пронзительный визг, переходящий в дикий мяв!
Вдруг куча старых бумажных шуршалок зашелестела и сама собой поползла прямо на котёнка.
Мурр отпрыгнул в сторону и быстро спрятался за разорванной картонной коробкой. Не то чтобы он испугался, нет! — но вы же понимаете! — шуршалки сами собой ползать не должны!
Осторожно выглянув из-за своего укрытия, Мурр увидел, как из-под шуршалок появился его друг — умный плоский Боря. Он деловито поправил бумажную кучу и уже собрался было вползти обратно, но тут перед ним возник Мурр и устрашающе зашипел.
Боря мгновенно втянул голову и лапы в панцирь и превратился в камень.
Котёнку очень нравилось пугать Борю: из всех его друзей только он умел прикидываться булыжником!
Конечно, вы уже догадались, что Боря — это черепаха, вернее, черепах, купленный людьми в зоомагазине, а потом, когда зверушка надоела, как это часто бывает, выброшенный хозяевами на свалку за ненадобностью...
Мурр, мысленно весело хихикая, подкрался к другу поближе и осторожно поскрёб коготком по его панцирю.
— Кто там? — замогильным голосом поинтересовался черепах из-под своего щита.
— Да это же просто я, Мурр! — рассмеялся котёнок и отпрыгнул назад, чтобы его лучше было видно.
Боря осторожно высунул голову наружу. Увидев Мурра, он приободрился, повеселел, но потом насупился и заворчал себе под нос что-то про глупых котят, которым лишь бы подурачиться и которые отвлекают учёных от серьезных дел.
А учёным Боря был настоящим!
Во-первых, он умел читать, и читал всё подряд, таская к себе в «дом», под старое корыто, «читальные шуршалки» со всей Свалки. Во-вторых, он всем и всегда рассказывал о том, что прочел. И хотя жители Светлой стороны мало что в этом понимали, они очень уважали Борю за «хотение» сделать других умнее.
А ещё Боря умел писать и на обрывках чистых шуршалок вёл «Летопись нашей жизни», каждый день занося в неё события, которые, как говорил сам черепах, «имели место быть».
От подобной учёности Борины глаза стали плохо видеть, но наука его не подвела — в одной шуршалке черепах вычитал, что надо делать! Он отыскал на Свалке очки, вернее «очко», и теперь читал и писал, глядя через этот «кусочек льда, который не тает летом», — так длинно называлось стекло на свалкинском языке.
Пока Боря ворчал, собирая свои шуршалки, Мурр, дурачась, прыгал через него и махал хвостом.
Напрыгавшись, котенок важно развалился перед черепахом на траве и как бы между прочим сказал:
— А я вот на Тёмную сторону собираюсь! За едой!
— Ох! — Боря перестал копошиться в своих сокровищах и повернулся к довольному произведенным впечатлением котёнку всем туловищем.
— Мурр! Это авантюра!
— Ава... кто?! — От неожиданности Мурр сел на хвост.
— Ну, я хотел сказать — глупость! — Боря снисходительно улыбнулся, а затем серьёзно добавил: — Там же крысы! Их много, у них острые зубы... Я хожу на Тёмную сторону за книгами и газетами, но это подвиг во имя науки! Кроме того, мой панцирь не прокусить ни одной крысе в мире. А ты, Мурр, ты же такой шерстяной и мягкий, они разорвут тебя на части!
— Подумаешь! — Мурр вздыбил шерсть и оскалился. — Смотри, какие у меня клыки! А когти! Мурр-р-р-р! — В подтверждение своей решимости котёнок поскреб лапами землю, но потом грустно добавил: — Боря, я есть хочу...
— К сожалению, котёнок Мурр, рыбы, которую ты называешь безногой вкуснятиной, сегодня во время рейда я не обнаружил...
— Ну, вот видишь! Что же мне теперь — пропадать голодным? — Мурр убрал когти и ласково погладил панцирь черепаха лапкой. — Ты не волнуйся, Боренька, я быстро!
— Твой дед Урр гордился бы тобой, маленький Мурр! — торжественно произнёс Боря. — Сегодня у Разговорного лопуха я всем поведаю о твоем подвиге, если... если... если ты, конечно, вернёшься!
Голос черепаха задрожал, и он без слёз, по-черепахов¬ски, заплакал. (Плакать Боря любил и делал это часто, особенно когда читал и переживал по поводу прочитанного).
Мурр, как сумел, успокоил друга и, попрощавшись с ним, помчался к Старой берёзе, где граница с Тёмной стороной заросла пыреем, крапивой, чертополохом и всякими лопухами, и где можно было подкрасться к крысиным владениям незаметно.
Скрытый зарослями Мурр осторожно выглянул из-под листа громадного лопуха. Вот она, Тёмная сторона! И вправду — тёмная!
Над мусорными холмами вились клубы дыма и пыли. Каркая, кружили вороны. Где-то в стороне рычала Разгребательная Грохоталка, под железные широкие ноги которой чуть не попал однажды Боря. Кое-где на кучах мусора сидели дозорные крысы, привычно маскируя свои жирные серые туши среди отходов. Их маленькие красные глазки внимательно озирали окрест¬ности.
Посредине Тёмной стороны, в самой большой и зловонной куче, продырявленной крысиными ходами со всех сторон, располагался дворец вождя Серой орды — Хвостобоя, страшного двухголового урода с клинком на хвосте. О нём на Светлой стороне говорили только шёпотом, да и то самые отважные, вроде Хомуса или Бори.
Пока Мурр оглядывался и размышлял, что делать дальше, на свалку въехала большая пучеглазая Железная Грохоталка с очередной порцией мусора на спине и направилась в сторону котёнка. Не доехав до укрытия Мурра десять прыжков взрослого кота, Грохоталка, фырча, остановилась и начала поднимать спину, чтобы скинуть свою ношу на землю.
«Странно! — подумал Мурр. — Раньше Грохоталки никогда не подъезжали так близко к Светлой стороне!»
Тут мусор с шумом высыпался.
Котёнок ещё не успел ничего разглядеть в клубах пыли, когда его чуткий (к тому же голодный!) нос уловил...
— Безногая вкуснятина! — радостно воскликнул Мурр и, забыв о страхе и осторожности, со всех лап бросился к куче, серебристо поблескивавшей чешуей вываленной на землю рыбы. Котёнок не знал, что к новому холму мусора уже несётся целая свора крыс, направленная дозорными Хвостобоя.
В один присест Мурр проглотил две вкуснятины и, взяв три за хвостики — на завтра, про запас, собрался бежать обратно, как вдруг словно из ниоткуда на гребне кучи выросли две здоровенные крысы с горящими глазами.
— Рыба! — закричала одна из них пронзительным мерзким голосом.
— Рыжая кошка! — завопила другая.
Мурр выпустил вкуснятину и, издав клич Боевых Котов и выпустив когти, бросился на врага.
Надо сказать, что крысы весьма трусливы, особенно, если их мало. Поэтому, хотя противники Мурра и были ростом не больше его самого, боя они не приняли. Истошно вопя, парочка скатилась с кучи, а Мурр с гордым видом взлетел на её вершину, едва успев затормозить...
Вылетел — и замер, поражённый. Со всех сторон к подножию кучи мчались крысы, и было их... Было их...
«У меня когтей на передних и задних лапах меньше! Надо удирать! Эх, прощай, вкуснятина!» — И Мурр — шерсть дыбом, хвост трубой — стремглав бросился прочь, проносясь длинными прыжками вдоль границы с Тёмной стороной.
Он бежал и думал: «Я маленький, а умный! Если бы я сразу побежал на Светлую сторону, крысы бросились бы за мной и обнаружили нас. А так я спрячусь у пруда в зарослях осоки, и они потеряют след... Б-р-р-р, вот только воду я не лю...»
Не успел Мурр додумать свою мысль до конца, как навстречу ему из-за старого чёрного «мягкого гнезда» (так на Свалке называли автомобильные покрышки) выскочили три здоровенных крысы, перекрыв котенку дорогу к пруду.
Мурру стало страшно, очень страшно, но по его следам мчалась целая толпа серых зубастых бестий, готовая растерзать нахального нарушителя их спокойствия на кусочки. Надо было что-то делать, и Мурр решился!
Котёнок зашипел (издав на самом деле пронзительный визг!) и бросился в атаку! Ближнюю крысу он ударил лапой, вторую укусил за хвост, третья сама шарахнулась в сторону. А счастливый первой в своей жизни победой, гордый и свободный Мурр под вопли крыс: «Держи кошку! Кошку бей!!!» — скрылся в спасительных зарослях.
Крысы по-прежнему бестолково носились у топкого берега пруда, отчаянно вереща и проклиная «рыжих кошачьих воров», когда Мурр, отряхивая мокрые лапки, уже выбирался на твёрдую землю за два переплыва от места, где голохвостые захватчики потеряли его след.
Добежав до места впадения в пруд Мёртвого ручья, котёнок одним прыжком перемахнул неширокий, плохо пахнущий железом и всякой дрянью мутный поток и медленно потрусил вдоль него назад, на Светлую сторону.
Где-то пели птички, вороний крик и шум Разгребательной Грохоталки доносились всё слабее и слабее.
Мурр, страшно гордый первой победой, шёл не спеша. Пусть ему пришлось сбежать, но ведь крыс-то было вон сколько! И потом, с тремя он же справился! Эх, будет сегодня что рассказать под Разговорным лопухом!
Вдруг рядом в траве что-то зашуршало, закачались стебельки цветов и... никто не появился! На всякий случай Мурр отпрыгнул в сторону и притаился за каким-то пахнущим плесенью разбитым ящиком.
А из травы, прямо напротив котенка, неожиданно появилась узкая чёрная блестящая голова с двумя яркими оранжевыми пятнами и с чёрными же бусинками глаз.
— Ш-ш-ш! — облегчённо вздохнул Мурр, выскакивая из-за своего ненадёжного укрытия. — Ты что, в прятки играешь?
— Ш-ш-ш! — отозвался уж, подползая ближе. — Здравствуй, маленький Мурр! Что ты делал на Тёмной стороне?
— Му-ур-р-р-р! А откуда ты знаешь, что я там был?
Ш-ш-ш улыбнулся, показав тонкий красный раздвоенный язык.
— Не надо быть Великим Змеем, чтобы догадаться, о какой «рыжей воровской кошке» орут крысы вот уже два переплыва через пруд! Скажи лучше, зачем ты туда ходил?
— Я ходил за едой, я дрался с крысами и я победил! — Мурр гордо вскинул голову.
— Ш-ш-ш! Ты переполошил всех крыс Свалки, и теперь они усилят охрану. Но ты молодец, маленький Мурр! Сегодня ты сделал большое дело! Крысы не должны забывать, кто над ними хозяин. Ш-ш-ш! — И уж, шурша травой, заскользил вдоль ручья.
— Подожди, Ш-ш-ш! — Мурр перепрыгнул через кустики пастушьей сумки и загородил ужу дорогу, усевшись перед ним на хвост. — А кто хозяин над крысами?
Уж безмолвно рассмеялся.
— Запомни, маленький Мурр, и запомни хорошенько! Хозяин над ними — кошка, то есть ты! Крысы должны выходить из своих нор лишь по ночам. Не дело, если они с довольным видом разгуливают днём. Из всего живого сущего только эти негодяи ни в чём не знают меры и не помнят добра! Ш-ш-ш! Но я думаю... — Уж закрыл глаза и покачал головой. — Я думаю, настаёт время указать крысам их место! Вернее, я думаю, оно уже настало! — Ш-ш-ш замер и взглянул Мурру прямо в глаза.
— Но кто решится на это?! — Котёнок вскочил и отступил на шаг. — Нас на Светлой стороне так мало! И нам никто не поможет!
— Ты ещё многого не знаешь, маленький Мурр!
Ш-ш-ш загадочно улыбнулся и исчез в зарослях. Лишь напоследок в ушах Мурра прошелестело: «Когда тень Старой берёзы накроет Разговорный лопух, я приду за тобой! Ш-ш-ш!»
Удивлённый и встревоженный, Мурр остался сидеть на берегу Мёртвого ручья. Он долго размышлял, играя собственным хвостом, над словами чёрного ужа, но так и не понял, что тот имел ввиду...
Война с крысами — это серьёзно. Мурр из племени Боевых Котов это точно знал. Для войны нужны бойцы, много бойцов, смелых и сильных. Ещё нужен умный командир, вождь, богатырь, такой, каким был Фрр Алмазный Коготь, легендарный предводитель их племени, и его, Мурра, далёкий предок.
А кого может выставить на бой с крысами Светлая сторона? Толстую Пыхчу, Зелёную Ква и умного, но медленного Борю? Это всё равно что ни-ко-го! Где же найти друзей, которые способны им помочь? Негде!
Всё это Мурр понимал прекрасно. Но долго думать о грустном и серьёзном он не мог, поскольку был всего-навсего маленьким котёнком! Хотя, конечно, не таким уж маленьким... Но и не таким уж большим!
Поэтому, когда на его рыжий хвост уселась стрекоза, Мурр, опешив от ее наглости, тут же забыл о своих тревогах и бросился за грациозной летуньей, молотя лапами воздух и совершая дикие прыжки.
Стрекозу он так и не поймал, но грустные мысли улетучились из его головы, а гордость победы осталась. И тогда котёнок решил сбегать к «другу семьи», как называл Хомуса дедушка Урр. Да, к тому самому хомяку Хомусу Ангорскому, который спрятал Мурра в Страшную ночь в большой кладовой своего Замка.
Хомус жил на самой окраине Светлой стороны, там, где к Свалке подступал Тёмный лес. Хомяк утверждал, что происходит из старинного рода ангорских хомяков, и что у него длинная и древняя родословная. Поэтому свой дом — глиняную кучу — он называл Замком или Дворцом, а себя — герцогом Хомусом Ангорским.
Хомус слыл очень важным, хозяйственным и рассудительным зверьком. Он не уставал повторять, что сама судьба возложила на него ответственность за жизнь и воспитание Мурра, а потому он просто обязан наставлять котёнка на истинный путь. Ответственность эту Хомус понимал по-своему и главным занятием во время «истинного пути» считал собирание и хранение разной еды, то бишь провизии на долгую зиму.
Мурр о зиме ничего не знал, потому что родился в самом ее конце, когда было тепло, а запасы делать не любил, потому что их всегда хотелось пойти и съесть! Но все же котёнок был привязан к пожилому ворчливому хомяку, сам не зная почему, и даже радовался, когда тот начинал о нём «заботиться».
Подбежав к жилищу Хомуса, Мурр застал хозяина за обычным времяпрепровождением.
Хомяк, найдя где-то кучку овса, перетаскивал зерно в кладовые Замка, доверху набивая им свои защёчные мешки.
— Привет, Хомус! — Мурр помахал хвостом перед носом друга. — Опять к зиме готовишься?
Хомяк сердито взглянул на беспечного котёнка, что-то пробубнил в ответ и попробовал обойти Мурра стороной.
Но Мурр решил не дожидаться, когда хомяк освободиться, и пошёл на хитрость.
Лукаво улыбаясь, он сел на хвост, загородив Хомусу вход в Замок, и в который раз принялся рассказывать тому забавную историю про Борю, который нашёл шуршалку, смазанную липкой водой (так котёнок называл клей), и приклеился к ней.
Хомус всегда очень смеялся над этой историей и зерно — «Т-р-р-р!» — пулеметной очередью вылетало из его защёчных мешков. После чего с хомяком можно было разговаривать.
Но на этот раз Хомус только сердито замахал лапами и, встопорщив усы, и двинулся к запасному входу Замка.
Тогда Мурр, вроде бы ни к кому не обращаясь, заявил:
— А я вот с Тёмной стороны иду! Я там сегодня завтракал!
— Т-р-р-р! — Зерно вылетело из защёчных мешков Хомуса, и он с вытаращенными глазами повернулся к Мурру.
— Куда ты ходил?! Где ты завтракал?!
— На Тёмной стороне! — гордо ответил котёнок.
— И крысы не заметили тебя?! — с надеждой спросил Хомус.
— Ещё как заметили! Хотели растерзать, но я им так наподдал!
И Мурр начал рассказывать охающему и ахающему хомяку о том, как в одиночку бился с Серой ордой. И не то чтобы он сильно врал, — нет! — просто слегка приукрашивал свой рассказ.
Когда Мурр закончил, Хомус печально вздохнул и обратился к своему героическому юному другу:
— Ты сделал большую глупость, маленький Мурр! Теперь крысы будут искать тебя. Они придут на Светлую сторону и разорят наши дома. Нет, это не просто большая глупость, это очень-очень большая глупость...
— И Боря сказал то же самое. Он даже назвал мой поход ава… авантюрой! Один только Ш-ш-ш меня похвалил… — Мурр пристроился рядом с Хомусом и задумался.
— Ты ещё и с Ш-ш-ш дружишь! Смотри, котёнок Мурр, чёрные ужи не доведут тебя до добра! — Хомяк недолюбливал ужа, но почему, Мурр не знал.
— Да успокойся ты, Хомус! Я убежал от крыс не на Светлую сторону, а к пруду. Им и в голову не придёт, что я не бродячий кот, а живу рядом, под самым их боком!
— Ага, так ты убежал от крыс! А говорил, что это они от тебя убежали!
Хомус повеселел и принялся подбирать с земли вылетевшее из-за щёк зерно.
Мурру пришлось рассказать хомяку, как всё было на самом деле.
Совсем успокоившийся Хомус с набитым овсом ртом, бурча под нос что-то о глупых-глупых котятах, рискующих остаться без своих рыжих хвостов, скрылся в норе. Спустя некоторое время хомяк появился из бокового отнорка Замка и с важным видом начал длинную речь об осторожности и осмотрительности.
Мурр знал, что вскоре он перейдёт на свою любимую тему запасания запасов, поэтому слушал вполуха, точа когти о валявшийся в траве сучок.
Когда Хомус закончил, Мурр «обрадовал» его:
— Совсем забыл! Сегодня на Разговорную встречу с важным сообщением придёт Ш-ш-ш!
Хомус опять рассердился. Он назвал ужа скользким червяком, а Мурра глупым котёнком, который водит к порядочным зверушкам всяких проходимцев!
Ш-ш-ш, конечно, не был проходимцем, но Мурр не стал спорить со своим «воспитателем». Махнув лапой, он оставил того ворчать, а сам направился к Боре, чтобы рассказать другу о своих приключениях и узнать, что интересного черепах вычитал в найденных сегодня шуршалках.
Боря, как обычно, расстелив обрывки шуршалок перед входом в своё жилище, называемое длинным и умным словом «библиотека», ползал по ним, разглядывая чёрные закорючки букв через «нетающий кусочек льда». Черепах очень обрадовался, увидев Мурра живым и невредимым. Он, конечно, всплакнул, а потом заставил котёнка рассказать о «ходе его экспедиции».
Внимательно выслушав Мурра, Боря торжественно объявил, что занесёт всё им сказанное в своей «литературной обработке» в «Летопись», а на Разговорной встрече лично поведает обитателям Светлой стороны о подвигах своего юного друга.
Потом, когда чрезвычайно гордый собой, котёнок уселся перед черепахом на хвост, Боря принялся по слогам читать ему длинную шуршальную историю о каких-то «экономиках и финансах».
Как всегда, Мурр ничего не понял из мудреного Бориного рассказа, но когда тот дочитал до конца, вежливо поблагодарил его и попрощался, а сам побежал к Большому лопуху, чтобы проверить, не накрыла ли его тень от Старой берёзы...
Мурр ещё издали заметил возле березы одноглазого Гра, который не умел летать. Давно, когда Мурра ещё на свете не было, Гра летать умел. Он, как и другие чёрные вороны, постоянно кружил над Свалкой, выискивая себе еду. Но прошлой осенью на пруд приехали люди с палками, делающими «бум!», и просто так, забавы ради, «бумкнули» по стае воронов, пролетавших мимо по своим делам.
Маленькие горячие камешки многих убили, а Гра перебили крыло и выбили глаз. Ворон упал на Светлую сторону, и все думали, что он умрёт, но ворон выжил и с тех пор обитал здесь, добывая себе пропитание на кучах мусора. Был Гра молчаливым, грустным и близкой дружбы ни с кем не водил. Мама Мяфф один раз чуть не съела его, приняв за обычную серую ворону.
Мурр подошёл поближе и громко поздоровался. Он побаивался ворона, имевшего мощный клюв, сильные лапы, не любившего шуток и всякой «глупой возни».
Гра повернулся к котёнку той стороной головы, где находился его зрячий глаз, и ничего не ответил.
Мурр по привычке сел на хвост и вежливо спросил ворона, как тот себя чувствует.
Гра покачал головой, но снова промолчал, наблюдая за солнцем, медленно садившимся за деревья на другой стороне пруда.
«Интересно, что он тут делает? — думал Мурр, щурясь на заходящее светило. — Раньше Гра никогда не приходил на Разговорную встречу… Может быть, его кто-то позвал? Или он пришёл сообщить что-то важное?»
Пока котёнок размышлял, послышалось сопение и пыхтение, шарканье и топот, загремели пустые блестящие шумелки, которые пахнут едой, и к лопуху, тяжело отдуваясь, выползла Толстая Пыхча, как всегда грязная и лохматая.
Её, как и Борю, когда-то давно купили в зоомагазине, а потом выбросили на свалку.
Пыхча гордо всем сообщала, что она — зверь редкий, заморский и называется «морская свинка». Была Толстая Пыхча очень болтлива и могла без умолку трещать часами напролёт, не давая никому и слова сказать. Ещё она была очень сильной, и когда Боря не мог дотащить особенно большую шуршалку до своей «библиотеки», всегда ему помогала.
«Ну, сейчас начнёт тарахтеть о своих делах: о блохах в норе, о жарком солнце, о гусеницах, которые съедают её еду!» — тоскливо подумал Мурр и помахал Пыхче лапой.
— Привет, Толстая Пыхча!
— Здравствуй, Мурр! Прими мои поздравления, бесстрашный победитель крыс... — пропыхтела в ответ морская свинка.
Потом Пыхча поздоровалась с Гра, присела на задние лапы, сложила передние на животе, тяжело вздохнула и замолчала.
«Что это с ней? — удивился Мурр. — Никогда ещё Пыхча не молчала под Лопухом!»
Население Светлой стороны потихоньку собиралось на Разговорную встречу.
Приполз умный Боря, приковылял Ангорский Хомус, прискакала Зелёная Ква, прибежал беспечный Суслик-Зон, летучие братья Мик и Мак, никогда не летающие днём, выползли из-под дырявого ящика и повисли вверх ногами, зацепившись когтями за ветку.
Все обменивались новостями, и самой главной новостью был поход Мурра на Тёмную сторону. То и дело слышались «ахи» и «охи», причём число побеждённых Мурром крыс с каждой минутой становилось всё больше и больше.
Сам котёнок тихонько сидел в сторонке и, нежась в лучах заходящего солнца, ждал, когда тень Старой берёзы накроет Большой лопух...
В остальном Разговорная встреча проходила как обычно. То есть молчаливый Гра молчал, Хомус бурчал, Боря рассказывал о том, что прочитал сегодня в шуршалках, а Пыхча безумолку трещала о своих морских подвигах (ведь она была морской свинкой!).
Ш-ш-ш возник внезапно, словно бы из-под земли. Все сразу замолчали и уставились на чёрного ужа.
Мурр перестал смахивать пыль с усов и насторожился.
Надо сказать, что Ш-ш-ш, живший где-то у пруда, почти никогда не появлялся на Светлой стороне, а уж на Разговорной встрече вообще был первый раз. Но тем не менее все его знали и все (кроме, пожалуй, Гра и Бори) относились к ужу с подозрением и опаской.
— Ш-ш-ш! — сказал Ш-ш-ш. — Приветствую жителей Светлой стороны под Большим лопухом!
Вяло поздоровавшись в ответ, вся компания поскучнела, переглядываясь, а Зелёная Ква на всякий случай спряталась за Толстой Пыхчей — мало ли что может учудить чёрный уж!
Ш-ш-ш тем временем свернулся в кольцо, и, подняв голову, заговорил «серьёзными словами», покачиваясь, словно стебель на ветру.
— Все вы знаете, как ничтожно мала Светлая сторона по сравнению с Тёмной. И что Серая орда крыс правит у нас на Свалке уже много времени. Пришла пора сказать им — довольно!
От такой смелой речи зверушки как-то сразу сникли и зашушукались.
Суслик-Зон попробовал было улизнуть, но Хомус наступил ему на лапу, и тот рухнул, как подкошенный.
Ш-ш-ш между тем продолжал:
— До недавнего времени все мы жили в страхе, скрываясь и затаиваясь при первом появлении этих голохвостых мерзавцев. Я думал, что так будет всегда, но сегодня один из вас совершил поступок...
— Я бы сказал — подвиг! — пискнул догадливый Боря, но Ш-ш-ш не обратил на него никакого внимания.
— ...совершил поступок, который дал мне понять, что час настал! И я пришёл к вам, жителям Светлой стороны, чтобы узнать: согласны ли вы сразиться с нашим общим врагом – Серой ордой?
На Разговорной встрече повисло напряжённое молчание.
— Я согласен! — сказал Мурр и для убедительности стукнул по земле лапой. — Крысы изгнали отсюда весь мой род! Хвостобой ранил моего дедушку Урра! Крысы забирают себе всю еду! В общем, я готов драться!
— Я тоже! — проскрипел Боря. — Крысы не уважают науку, все новые книги и газеты они уничтожают просто так, для забавы. Я готов участвовать в военной кам-пании!
Остальные сосредоточенно молчали. И вдруг одноглазый, всегда молчаливый Гра заговорил, слегка заикаясь и грасссируя:
— Скажи м-мне, Ш-ш-ш, ты-то сам чего хочешь от эт-той войны? Ты-то ведь живёшь у прруда, на своб-бодной з-земле! Что тебе за к-коррысть д-дрраться с кррысами?
Глаза Ш-ш-ш подёрнулись пеленой и вдруг из чёрных стали огненно-оранжевыми, как пятна на его голове.
Уж пружиной взвился вверх и прошипел так свирепо, что все отшатнулись:
— Они разорили моё гнездо и убили моих детей! Они повсюду! По закону своего племени я должен отомстить и я отомщу!!!
Маленькие жители Светлой стороны оцепенели, охваченные ужасом — ещё никто и никогда не видел всегда спокойного Ш-ш-ш таким разъярённым!
Вдруг в тишине раздался голос Толстой Пыхчи:
— Ты знаешь, Ш-ш-ш, я, пожалуй, присоединюсь! — сказала свинка басом и топнула лапой по земле так, что пыль взметнулась клубами. — Что это такое, в конце-то концов, вечно еды не хватает!
Все так и покатились со смеху, потому что знали, что Пыхча ела только свежую траву, разные веточки и корешки, которые выкапывала на поляне под Старой берёзой, и Тёмная сторона её, в общем-то, не интересовала. Но напряжение спало, все оживились и тоже стали изъявлять желание воевать с крысами.
Даже трусливый Суслик-Зон, отважно закрыв глаза, сказал, что «если что, то он, конечно, всегда готов!» и так далее.
Последним, дождавшись, когда все замолчат, пророкотал Гра, почему-то совсем не заикаясь:
— Ты много рраз менял кожу, уж Ш-ш-ш, а это значит, что тебе много лет. В моём хвосте много перрьев, а это значит, что мне тоже много лет. И ты, и я пррожили долгую жизнь, и мы оба знаем, как жестоки и опасны кррысы. Ты сказал сегодня большое слово, и оно было сказано правильно. Но ответь мне, уж Ш-ш-ш, с кем ты собираешься выступить против кррыс? Они рразогнали и истрребили целое племя Боевых Котов, они выжили со Свалки ворронов, уничтожили мышей и пррочих мелких зверрюшек. Даже брродячие собаки здесь теперь не появляются. Кто же будет срражаться с этой серой мерррзостью? Крроме вот этого кота... — Гра указал клювом на Мурра, — здесь больше нет ни одного бойца...
И вдруг участники встречи заговорили все разом.
Одни скалились, доказывая, что у них тоже есть зубы, другие напрягали мышцы и топорщили шерсть, чтобы казаться сильнее и больше. Зелёная Ква так раздулась, что чуть не лопнула, а Пыхча кричала, что дайте ей только крысу — она её на одну лапу положит, другой прихлопнет — от нее один хвост останется!
Лишь котёнок Мурр молчал и улыбался, страшно довольный тем, что его впервые назвали не котёнком, а котом!
Тут Ш-ш-ш поднял голову, и всё смолкло.
Уж обвёл взглядом своих немигающих глаз разношёрстное сборище и, обращаясь к Гра, сказал:
— Ворон Гра, как правильно ты заметил, прожили мы с тобой немало. Мои годы научили меня совершшать поступки и произносить слова обдуманные и осторожные. Конечно, смешшшно считать, что вот этот титулованный хомяк может один на один сразиться с крысой. Мало толку будет и от жабы с черепахой, и от остальных. Но есть сила, которая поможет всем нам, и с силой этой, а вернее, с этим существом я готов познакомить сегодня нашего главного бойца! — Ш-ш-ш кивнул в сторону котёнка, а потом опять повернулся к ворону. — Ну, а сам ты, Гра, что скажешь? Согласен ли ты сразиться с крысами, ведь ты и сам неплохой воин: мой хвост до сих пор носит отметку твоего клюва!?
В ответ Гра низко склонил голову, как бы извиняясь, и глухо проскрипел:
— Я буду с вами и в горе, и в радости — так велит закон моего племени...
На этом Разговорная встреча, которую Боря назвал «исторической», закончилась.
Все потихоньку побрели по домам.
Темнело. Мик и Мак, провисевшие всё это время кверху лапами, улетели на охоту. Ква с Пыхчей отправились на поляну ловить кузнечиков, а Ш-ш-ш, слегка приобняв Мурра хвостом, пригласил его в гости — познакомиться кое с кем...
Пока они шли вдоль Мёртвого ручья, Мурр, весь вечер промолчавший, болтал без умолку, задавая ужу множество вопросов.
Ему хотелось знать, сколько лет Ш-ш-ш, когда он познакомился с Гра, и почему Хомус так его не любит. А также — как Ш-ш-ш узнаёт обо всех новостях на Свалке, если он ни с кем не водит дружбу, почему Гра пришёл к лопуху и многое-многое другое…
На что уж только усмехался в ответ и загадочно отвечал:
— Всему своё время, маленький Мурр, всему своё время...
Между тем стало совсем темно. Высоко в небе зажглись звёзды, которые напоминали Мурру глаза мамы Мяфф.
Котёнок отлично видел в темноте и бежал так же уверенно, как и днём. Ш-ш-ш видел хуже, но зато он, как и все змеи, мог чувствовать всё вокруг, а потому тоже двигался быстро и ловко, избегая препятствий и не сбиваясь с дороги.
Наконец они добрались до прибрежных зарослей.
— Иди за мной и не бойся замочить лапы! — прошипел Ш-ш-ш и нырнул в густую осоку.
Мурр, припадая к земле, бесшумно двинулся следом.
Вскоре у него под лапами захлюпало.
Вокруг торчали длинные стебли камышей с метёлками на концах, и вечерний ветерок шумел ими загадочно и тревожно. Незнакомый тритон выскочил было им навстречу из лужи, но, увидев ужа, извинился и поспешно плюхнулся обратно.
Воды становилось всё больше и больше, она была холодная и мокрая.
Когда Мурр совсем уже собрался сказать Ш-ш-ш, что сейчас утонет, между зарослями появился наискосок торчавший из воды ствол огромного поваленного дерева.
Ш-ш-ш, который давно плыл, подняв голову, обернулся к котёнку и просвистел:
— Пришшли!
Мурр вскочил на замшелую кору, шумно отряхнулся и огляделся. Впереди расстилалась безмолвная тёмная гладь пруда, в котором отражались звёзды и взошедшая луна. Лёгкий ветерок изредка морщинил это большое зеркало, и тогда отражения переливались, рассыпаясь множеством искорок. Чуть слышно шелестел камыш.
Ш-ш-ш возник рядом с ним бесшумно и внезапно.
— Иди за мной, маленький Мурр, и ничего не бойся! Ца знает о тебе и ждёт!
— Ца? Кто такой Ца? — удивился котёнок.
— Ш-ш-ш! Не задавай вопросов! Ты сам всё увидишшь! — Уж скользнул к неприметной расщелине в стволе дерева и скрылся в ней.
Мурр с трудом протиснулся внутрь старого дуба.
Ствол древа был пустотелым. В нём легко могли уместиться все жители Светлой стороны, и ещё осталось бы много места.
Было темно и сухо. Пахло прелью и чем-то непонятным. Хотя обычно Мурр видел в темноте хорошо, ему пришлось напрячься, чтобы разглядеть хоть что-то в окружившем его мраке.
Вдруг котенок скорее почувствовал, чем увидел, как Ш-ш-ш скользнул вперёд и что-то произнёс на непонятном ему языке.
И сразу же в темноте зажглись два больших жёлтых глаза.
Мурр отпрянул в испуге, но взгляд неизвестного существа излучал такую мудрость, спокойную силу, непонятную грусть и дружелюбие, что Мурр успокоился и, не отрываясь, стал следить за приближающимися к нему глазами-фонариками.
Неизвестно откуда возник Ш-ш-ш с двумя светляками во рту.
Мрак рассеялся, и перед Мурром возникло удивительное существо. Оно было много, много крупнее и самого котенка и всех его друзей.
Закованное в броню из твёрдой золотисто-зелёной чешуи, на мощных кривых лапах с длинными чёрными когтями, существо имело раздвоенный чешуйчатый хвост с костяными иглами на конце. Голову его венчал острый гребень, а из широкой пасти торчали мощные белые клыки. Весь облик незнакомца внушал такую силу и мощь, что Мурр опять оробел и невольно попятился.
— Здравствуй, рыжий Мурр Лисий Нюх из племени Боевых Котов! — раздался низкий глухой голос незнакомца. — Разреши представиться! Я — я Жёлтый Ца из племени Восточных Рыцарей, победитель Туха и Стальной решётки! Я много слышал о тебе!
Мурр хотел пискнуть: «Привет!», как было принято на Светлой стороне, но, вспомнив Вежливое Приветствие, которому его учил дедушка Урр, церемонно положил лапку на лапку, склонил голову, прогнулся и промяукал:
— Приветствую тебя, Жёлтый Ца, Восточный Рыцарь! Счастья и много еды тебе и твоему роду!
Ца сморщил глаза и, приоткрыв пасть, зацокал. Так он смеялся. Рядом весело зашипел Ш-ш-ш.
Мурр встопорщил шерсть — что такого смешного он сказал? Котёнок было совсем обиделся, но Ца снова заговорил:
— Не обижайся, Мурр! Я давно уже ни с кем не общался и малость подзабыл хорошие манеры! Располагайся поудобнее, сейчас мы подкрепим наши силы, а после поговорим. Надеюсь, ты не откажешься от свежей рыбки?
С этими словами Ца вымел хвостом из дальнего угла трёх жирных карасей — каждому по одному.
— Безногая вкуснятина! — обрадовался Мурр, который уже успел проголодаться.
— Ешь, маленький Мурр, не торопись. Нам всем нужно быть сильными! — заметил Ш-ш-ш и скромно взял самого маленького карасика.
С ужином они покончили достаточно быстро.
Ш-ш-ш по обыкновению свернулся клубком, Мурр сел на хвост, а Ца, положив голову на мощные передние лапы, прилёг и, глядя немигающим взором на облизывающегося котёнка, заговорил:
— Моё племя, племя Восточных Рыцарей, много-много времени назад жило далеко-далеко отсюда, в красной стране Ги-шак, где вместо земли — песок и камни. Было нас много, и жили мы счастливо. Земля дарила нам прохладу своих пещер и удобные убежища под камнями. Не было и недостатка в пауках и скорпионах — нашей любимой пище. Зимы были ветреными, лета — жаркими (а мы это любили!). Враги наши — толстые зелёные вараны — даже не решались забредать в красную страну Ги-шак.
Так продолжалось много-много лет, пока однажды с небес не упало солнце и не сожгло своим огнём всю нашу землю на два моих роста вглубь. О! Я хорошо помню тот страшный день! С восхода пришёл гром и чёрный вихрь, земля содрогнулась и застонала. А потом солнце рухнуло вниз, и жар его не выдержали даже камни.
Племя Восточных Рыцарей погибло. Выжил только я, в ту пору маленькая жёлтая ящерка, спрятавшаяся в глубокой горной расселине.
Потом пришли те, что носят чужую шкуру, — вы их называете «двуногие». Они поймали меня хитрой палкой с сеткой на конце и увезли далеко-далеко от родных мест. Много времени прожил я в плену в квадратной каменной норе, закрытой с одной стороны стеклом, известным тебе под названием «нетающий лёд».
Постепенно я рос и крепчал, покрываясь чешуёй, когти мои заострились, а клинки на моём хвосте приобрели твёрдость камня. Но мне не хватало ветра и песка, чтобы отполировать свои доспехи, не хватало жаркого солнца родины, чтобы закалить когти и клинки хвоста. Мне было душно в каменной норе.
Каждый день к стеклянной стене приходили двуногие, показывали на меня пальцем, смеялись и называли непонятным словом «мутант».
И однажды я, гордый потомок Восточных Рыцарей, не выдержал. Ударом хвоста я разбил стеклянную стену и бросился на них. Двуногие в панике бежали.
Бессильная злоба застилала мне глаза, боль унижения клокотала в моей груди. Я был молод и горяч, я хотел отомстить за себя и своё племя. К тому времени из разговоров двуногих у стеклянной стены я, понял что солнце на нашу страну сбросили именно они, называя это «испытанием».
Я метался между стальных решёток, за которыми сидели разные звери, и искал двуногих, чтобы сразиться с ними. Но те оказались хитрее меня: не выходя на чест¬ный бой, они издали прокололи мой ещё не окрепший панцирь острой иглой.
Я уснул, а когда проснулся, увидел, что сижу в другой, ещё более мрачной каменной норе, а выход из нее закрывают толстые железные прутья...
И снова потекли годы неволи...
Двуногие, что приходили поглазеть на меня, швыряли в меня объедки и кости, а потом смеялись, глядя, как я, потомок гордых Восточных Рыцарей, поджимаю хвост и забиваюсь в дальний угол темницы, пытаясь скрыться от своего позора.
По ночам меня ждала другая напасть. По ночам приходили мерзкие крысы, вечно голодные и злобные. Они шныряли всюду... Крысы собирались по ту сторону решётки и, крича «урод», бросали в меня стёкла и камни. Они хотели убить меня, убить просто так, для забавы.
Только ночной северный ветер приносил мне облегчение. Он дарил мне запах свободы. О, друзья мои, если бы вы знали, какой это был чудесный запах! Так продолжалось многие годы. Со временем мне стало казаться, что крысы и двуногие одного племени — так похожи были их забавы.
Мои первые соседи по заточению давно умерли, а я ещё не достиг зрелости, ибо Восточные Рыцари живут очень и очень долго. С возрастом ко мне пришло спокойствие. Я больше не бросался на стальную решётку. Я затаился и стал выжидать. Моё желание вырваться из плена ещё более окрепло после одного случая.
В клетку по соседству со мной поместили большую птицу — горного орла. Орёл этот был очень гордым и свободолюбивым. Дни и ночи глядя сквозь решётку в небо, он думал о чем-то своем. Полностью отказавшись от пищи, которую приносили двуногие, вскоре орел умер, предпочтя смерть неволе. И тогда у меня возник план побега.
— Что возникло? — переспросил Мурр, внимательно слушавший рассказ Ца.
— План, котёнок Мурр! План — это такая штука, которую придумывают, начиная любое важное дело! — ответил за Ца Ш-ш-ш, а Восточный Рыцарь продолжил:
— У тех двуногих, которые стерегли нас по ночам, вошло в привычку стравливать в одной клетке разных зверей и наблюдать за их поединками. Такие у них были забавы. Недаром, недаром я считал, что двуногие похожи на крыс! Меня они не трогали, но однажды в наш «зоопарк» (так на языке двуногих называется тюрьма для животных) привезли молодую водяную ящерицу с огромной зубастой пастью — крокодила. Вот его-то и определили мне в соперники.
Крокодил был очень злобный и большой, много больше меня. Звали его Тух. До нашего поединка он уже сражался с другими зверями и неизменно выходил победителем. Я знал, что двуногие не закрывают клетку, в которой происходит схватка, ведь если побеждённый ранен, его надо быстро убрать, иначе победитель разорвёт его на части. На этом и был основан мой план.
Как только нас с Тухом загнали в одну клетку, я бросился к открытой решетке. Вдруг крокодил преградил мне дорогу, назвав меня трусом и толстым чрвяком. Я не хотел драться с этим глупцом на потеху двуногим, но Тух стоял между мной и свободой и поплатился за это жизнью! Разделавшись с ним в три удара хвоста, я бросился к выходу и очутился на улице. Я знал, куда мне бежать, — на север, ведь ветер, пахнувший свободой, прилетал именно оттуда!
Жёлтой молнией понёсся я между клетками зоопарка. Стояла глубокая ночь, укрывая меня от преследователей, но во мраке глаза мои видели лучше, чем днём. Двуногие бросились за мной в погоню, вооружившись железными палками с крючками на конце, и, прежде чем я оторвался от них, нанесли мне множество ран, но не смогли остановить.
К утру я выбрался за город, совершенно обессиленный и истекающий кровью. Было довольно холодно, хотя снег уже растаял. Я добрался до разлившейся реки и, заметив ствол плывущего по ней дерева, последним усилием воли взобрался на него.
Река несла меня весь день и ночь, и опять день, пока, наконец, в какой-то заводи дерево не застряло на мелководье. Последнее, что я помню, как заполз внутрь ствола и потерял сознание. А дальше лучше знает Ш-ш-ш, ведь это он нашёл меня! Ваше слово, мой друг!
Ш-ш-ш важно взмахнул хвостом и, сверкнув глазами, поведал Мурру о том, что, когда весеннее половодье спало, и стало совсем тепло, он случайно заполз в ствол принесенного рекой дерева, где и обнаружил полумёртвого Ца.
Много времени уж выхаживал Восточного Рыцаря, пока тот не окреп и не встал на лапы, между делом рассказывая новому другу о происходивших вокруг событиях. Так Ца узнал и о Страшной ночи, и о Светлой стороне, и о многом другом, в том числе и подвиге Мурра, который очень заинтересовал Восточного Рыцаря.
— Вот, в общем-то, и всё! — закончил Ш-ш-ш.
Мурр, страшно гордый тем, что с ним разговаривают как со взрослым, заявил, для солидности встопорщив усы:
— Мы с друзьями хотим отправиться на Тёмную сторону и изгнать этих голохвостых мерзавцев с нашей Свалки! Мы уже всё решили и выступаем немедленно!
Ца, молча слушавший котёнка, опять прищурился и за¬смеялся своим непонятным цокающим смехом. Потом совершенно серьезно спросил:
— Подумай сам, котёнок Мурр, что может ожидать вас, маленьких мирных зверьков, на Тёмной стороне?! Да крысы разорвут вас на тысячу клочков! Но я, Восточный Рыцарь Ца, готов помочь вам избавиться от этих негодяев. Правда, для начала я бы хотел узнать о твоих друзьях побольше. Мы с тобой оба из племени воинов, неплохой боец и наш Ш-ш-ш. Кроме того, я знаю что у Гра крепкий клюв, а остальные? Кто они?
Мурр, важно почесав за ухом, начал свой рассказ с Бори. Но оказалось, что о нем, Хомусе и Пыхче Ца тоже знает — про них Рыцарю рассказывал Ш-ш-ш. Оставались Ква и Суслик-Зон. С ними разобрались довольно быстро, а вот с Миком и Маком вышла заминка. Уж не был с ними знаком, а Мурр не мог толково объяснить, какого те рода-племени.
Он объяснял так: «Они летают, но только ночью, а днём спят, укрывшись крыльями; друг с другом они разговаривают молча, а с нами не говорят вообще, но всё понимают и любят с нами играть!»
Ца долго думал, а потом спросил:
— Хвосты у них есть?
— Нет, у них большие уши и спят они вниз головой!
Ца облегчённо вздохнул:
— Летучие мыши! Это хорошо! Они нам пригодятся! Итак, подведём итог. Ты, я, Гра, Ш-ш-ш и… пожалуй, всё! Маловато... Для осуществления моего плана нужен хотя бы ещё один боец!
— А как ты узнаёшь, Ца, кто боец, а кто нет? — спросил Мурр.
— Потрогай свои клыки, маленький Мурр, посмотри на свои когти, напряги свои лапы! По этим признакам и определяют бойцов, запомни это! А теперь твоё первое задание. Ты должен найти соратника — настоящего воина и союзника в грядущей битве. Как только ты это сделаешь, мы соберём всех под Большим лопухом, и я изложу вам свой план. А пока — никому ни слова! Если крысы что-нибудь пронюхают, всё пропало! И попридержи своих друзей — не надо беспокоить Серую орду раньше времени! Да и сам на Тёмной стороне больше не появляйся. Ш-ш-ш покажет тебе, как и где можно ловить рыбу. Это недалеко, в ручье за прудом. Ты всё понял, Мурр Лисий Нюх из племени Боевых котов?
— Да! Я всё сделаю, как ты сказал, Рыцарь Ца! — ответил Мурр.
Попрощавшись с Ца и Ш-ш-ш, котёнок побежал домой — спать, а уж отправился на охоту за улитками, ведь змеи, как правило, охотятся по ночам.
Мурр шёл по берегу Мёртвого ручья и размышлял о том, где же ему найти соратника с такими же зубами и когтями, как у него самого. С этой мыслью он забрался под свое ведро, с ней и лёг спать. Спал котёнок беспокойно, ворочаясь. Ему снились люди, решётки и Ца с двумя головами — одной своей, а другой кошачьей...
А утром взошло солнышко...
Солнышко взошло, но его лучи ещё не успели разбудить маленького рыжего котёнка, спавшего на старой меховой рукавице под ржавым дырявым ведром, когда сквозь сон он услышал, как кто-то громко и настойчиво стучит по железной стене его «дома»: «Бам! Бам! Бам!»
— Кто там? Войдите! — спросонья проМуррлыкал котёнок, приоткрывая один глаз.
В подкопанной под ведром ямке, служившей входом, появилась озабоченная мохнатая мордочка Хомуса с взъерошенным хохолком между ушами.
— Привет, Мурр! Извини, что разбудил, но я не спал всю ночь. Давай, рассказывай, пожалуйста, куда тебя водил Ш-ш-ш?
Мурр встал, потянулся, важно распушил усы и уже собрался рассказать умирающему от любопытства Хомусу обо всём произошндшем, как в его ушах ясно прозвучал глухой голос Ца: «И помни — никому ни слова!»
— Извини, Хомус, но я пока не могу сказать тебе, где был... — виновато промяукал Мурр и отвернулся, чтобы не видеть погрустневшего хомяка.
Хомус посидел ещё немного, друзья поговорили о том - о сём, но Мурр чувствовал, что его спаситель обиделся.
Вскоре Хомус ушёл, а Мурр, пожевав кошачьей травки, умылся, чисто вылизал лапки и отправился на поиски зубасто-клыкастого друга, решив по дороге заглянуть к Боре.
Черепах вставал очень рано. Ещё затемно он отправлялся к Вонючей тропе за лугом за свежими шуршалками, которые падали с Железных Грохоталок, когда те ехали на Свалку. Крыс Боря не боялся, ведь в случае опасности он умел превращаться в камень.
Поскольку ходил, а вернее, ползал Боря очень медленно, возвращался черепах из «экспедиции», когда солнышко уже стояло над прудом, а остальные жители Светлой стороны, давно проснувшись, занимались своими делами.
Но сегодня, впервые за время их знакомства, Боря никуда не пошёл. Разложив «Летопись» возле своего жилища и зажав в зубах карандаш, черепах записывал на обрывках шуршалок события вчерашнего дня.
— Привет! — издали крикнул Мурр. — Как поживаешь?
— Ш-дравшшштвуй, котёнок Мурр! — не выпуская карандаша ответил Боря. — Не кричи, пожалушшта, громко — мы же на военном положении!
— Да-а... — шёпотом протянул Мурр. На всякий случай котенок прижался к земле и подполз поближе. — А почему ты не ходил сегодня за шуршалками?
Черепах отложил карандаш, сложил свои бумажки и шёпотом ответил:
— В целях конспирации!
У Мурра от такого умного и длинного слова защипало в носу и захотелось есть.
— Чего — в целях?
— Конспирации, котёнок Мурр. Конспирация — это значит секретность!
— А-а-а! Тогда понятно! Я только хотел узнать, не встречал ли ты где безногой вкуснятины... А ты и не ходил никуда...
Мурр вздохнул, поскрёб когтями землю, попрощался с умным нелюбопытным Борей и побежал разыскивать Ш-ш-ш, чтобы тот научил его ловить рыбу в пруду.
«Поиски зубасто-клыкастого подождут! На голодный желудок не очень-то разгуляешься!» — думал Мурр по дороге.
Ловить безногую вкуснятину оказалось гораздо сложнее, чем её есть. Хотя Мурр был внимательным и старательным учеником (чего не сделаешь ради еды!), а уж Ш-ш-ш терпеливым и мудрым учителем, дело на лад пошло не сразу. Котёнок долго не мог заставить себя заходить глубоко в воду, да и его лапы поначалу не успевали за проворными рыбками. Но постепенно всё наладилось, и к вечеру Мурр вполне освоил нелёгкое искусство рыболова.
— «Без труда не выловить и рыбку из пруда!» — бормотал он себе в усы любимую поговорку дедушки Урра, дожёвывая первого пойманного карася.
Вернулся Мурр домой поздно, мокрый до нитки, но сытый и счастливый. Пару рыбок он принес себе на завтрак и сложил их под рукавицу.
«Отчасти Хомус прав, — думал котёнок, засыпая, — запасы делать надо!»
Утро следующего дня выдалось пасМуррным и холодным. Мурр долго нежился на тёплой рукавице, но, все-таки заставил себя встать, позавтракал вчерашними карасиками, умылся и побежал на поиски зубасто-клыкастого.
«Правильнее всего искать его в лесу! — размышлял котёнок на ходу. — Там живёт много всяких зверюшек, наверное, и клыкастые есть... Надеюсь, повезёт!»
Мурр пришлось пересечь территорию всей Светлой стороны. Промчавшись мимо глиняного Дворца Хомуса, хозяина он не увидел — в такие промозглые и ветреные дни Хомус предпочитал отлёживаться в норе, жалуясь на ревматизм. Мурр догадывался, что хомяк просто не любит холода.
Когда глиняный холм скрылся за высокой травой, и появились стволы первых деревьев, Мурр остановился. Он впервые собирался зайти далеко в лес, который пугал котёнка множеством запахов и как-то странно давил сверху.
Подняв мордочку, Мурр принюхался. Пахло травой, деревьями, мхом и — слабо — какими-то неизвестными животными. Котенок посидел в нерешительности ещё немного, а потом, взмахнув хвостом, устремился вглубь, в таинственный полумрак папоротников и замшелых стволов.
«Будь, что будет, — думал Мурр, — но ухо надо держать востро!»
Он долго блуждал между корней деревьев в зарослях папоротника, ландыша и вороньего глаза, и даже нашёл кустик частика — травки, которую очень любят все кошки: она сладкая и чуть-чуть пахнет валерианкой. Но кроме улитки, пары гусениц и большого жука-оленя, который чуть не прищемил ему нос своими рогами, Мурр никого не встретил.
За время, пока котёнок бродил в лесу, распогодилось. Ветер стих, перестали шуметь древесные кроны, и выглянуло солнце. Постепенно расшевелились лесные обитатели: запели птички, захрустели ветки, всякие мелкие насекомые шустро заскакали по травинкам и листикам.
Повеселел и Мурр, уверенно шагавший по лесной тропинке. Лес уже не казался котёнку таким таинственным и загадочно-опасным.
«Обычные ёлки, берёзы и осины. Подумаешь — лес! У нас на Свалке гораздо страшнее...» — решил он.
Вдруг — ширк! Что-то в крапинку мелькнуло перед его глазами. От неожиданности Мурр сел на хвост и огляделся — никого! Он уже собрался продолжить путь, как опять что-то («Это всё-таки кто-то!» — заподозрил Мурр) пёстрой молнией сверкнуло между стеблями вороньего глаза.
— Эй! — крикнул Мурр и прыгнул вперёд. — Никого! Ах ты! Ну, держись! — пробормотал котёнок и, крадучись, стал обходить большой мухомор, чтобы заглянуть с другой стороны. Никого!
— Может, мне показалось? — вслух неуверенно спросил Мурр сам у себя и уже повернулся, чтобы уйти, как вдруг неизвестный пронёсся перед самым его носом и скрылся меж покрытых мхом корней огромного дуба. Он так бы и пропал, но котёнок успел запомнить запах незнакомца.
— Теперь от меня не уйдёшь! — воскликнул Мурр и с азартом гончей собаки бросился по его следу.
Котенок долго бежал за мелькающим пёстрым зверьком, пока, наконец, тот, так и не заметив погони, не остановился в зарослях земляники. Незнакомец явно кого-то выслеживал.
Мурр бесшумно выскочил следом и, заметив мелькнувший перед носом хвост незнакомца с чёрной кисточкой на конце, не долго думая, прихлопнул его лапой. В ту же секунду что-то сверкнуло перед его глазами, и от резкой боли в левом ухе котенок кубарем покатился по земле. — Мя-я-ау! — Мурр вскочил, ощетинился, и, выпустив когти, приготовился драться.
Но противник, которого котенок, наконец, разглядел, так удивил его, что никакой драки не получилось.
Между кустиками земляники сидело небольшое, гибкое, коричневато-пёстренькое существо с острыми ушками и большими, голубовато-серыми глазами. Длиной почти с котёнка, это существо было гораздо меньше, уже и стройнее Мурра, с короткими ловкими лапками и длинным хвостом. Под его короткой, ровной и ухоженной шёрсткой чувствовались твёрдые мышцы, а горящее огнём ухо котёнка говорило о том, что в пасти у незнакомца прячутся очень острые зубы.
— Ты кто? — неожиданно произнёс неизвестный, юлой крутанулся на месте и снова замер. — Чего за хвост меня схватил? — И уже другим, миролюбивым тоном добавил: — Извини, я же не знал, что у тебя уши такие...
— Какие — «такие»?! — воинственно прошипел Мурр.
— Ну, рвачие... рвучие... Ну, рвутся которые, вобщем! Я маленький и много слов не знаю! — Незнакомец подпрыгнул, перевернулся в воздухе, опустился на все лапы и вдруг, подскочив прямо к котёнку, сказал:
— Если очень больно, давай залижу! (Звери всегда зализывают свои раны, и это лечит лучше йода.)
Мурр подставил разодранное ухо под шершавый язык незнакомца, и тот быстро зализал рану так, что вроде бы боль стихла.
Котёнок поблагодарил незнакомца и спросил:
— А как тебя зовут?
— Я Лакки, из племени Чернохвостых Молний! Мы незримы, как ветер, и быстры, как молния! А ты кто?
— А я — Мурр Лисий Нюх из племени Боевых Котов! — гордо ответил котёнок, выпятив грудь, и печально добавил, глядя в лужицу дождевой воды, которая собралась в выгнутой шляпке сыроежки: — Только боюсь, что теперь меня будут звать Мурр Рваное Ухо!
— Извини, Мурр, я не хотел тебя обидеть, так получилось... — было видно, что Лакки искренне переживал за случившееся. — Хочешь, я поймаю тебе большого жука-носорога? Они очень вкусные!
— Спасибо, Лакки, я не ем жуков... — уныло ответил Мурр, всё ещё разглядывая своё ухо в зеркальце воды.
— А что ты ешь? И вообще, откуда ты, кот Мурр? Я прежде не встречал тебя в нашем лесу! — Лакки оббежал вокруг котёнка, перепрыгнул через него, сел и замер, дожидаясь ответа и сверкая своими блестящими глазами.
— А я никогда здесь и не был! — ответил Мурр. — Я с друзьями живу на Светлой стороне около пруда, на Свалке!
— А! Так ты — крыса?! — воскликнул Лакки, вскакивая с места.
Вконец обиженный Мурр, не медля ни секунды, налетел на дерзкого кусателя ушей и повалил его на землю.
— Я — кот! Я — из племени Боевых Котов! Мы с друзьями живём на Светлой стороне, а крысы живут на Тёмной! И мы с ними будем сражаться! Понятно тебе?! — шипел он барахтающемуся на спине Лакки.
Тот, не ожидавший такого напора, сначала растерялся, потом вдруг как-то сжался, выскользнул из-под котёнка, мимоходом слегка куснул Мурра за хвост и мгновенно оказался в двух прыжках от него, удивлённо уставившись на соперника.
— Опять извини, Мурр, я просто слышал, как Старейшина говорил нам, что на Свалке живут мерзкие крысы, но я же их никогда не видел!
Мурр встал, отряхнулся, и решил, что говорить с Лакки ему больше не о чем. Он уже собрался уходить, как вдруг в его голове появилась одна очень интересная мысль. Котёнок обернулся.
— Лакки, покажи-ка, пожалуйста, мне свои зубы!
— Зачем? — удивился представитель Чернохвостых Молний, но послушно оскалился.
Взору Мурра предстали белоснежные узкие и длинные клыки и ровный ряд мелких острых зубов между ними.
«У него такие же зубы, как и у меня! — подумал Мурр. — Даже лучше! И когти тоже ничего. Он такой вёрткий и такой быстрый, что может поймать муху на лету! Наверное, именно о таком соратнике говорил Ца!»
Котёнок важно сел на хвост и обратился к всё ещё скалившемуся Лакки с «серьёзными словами»:
— Лакки, который умеет сверкать, как молния! Я, Мурр из племени Боевых Котов, предлагаю тебе помочь жителям Светлой стороны в борьбе с Серой ордой! Нам очень не хватает ещё одного воина, и ты как раз мог бы занять это место!
Изумлённый таким предложением, Лакки посидел немного без движения, повертел головой и вдруг — шмыг! — исчез в чаще земляники, только мелькнула чёрная кисточка его хвоста.
«Ну вот! — огорчённо подумал Мурр. — Сбежал. Испугался, наверное!»
— Мурр! — вдруг раздался за спиной котёнка звонкий голос нового знакомого. — Я согласен, но надо спросить разрешения у Старейшин нашего племени. Без их позволения я не могу вам помогать!
Мурр обернулся. Лакки, зажав в зубах веточку земляники с тремя ярко-красными ягодами, сидел перед ним, хитро блестя глазами.
— Если хочешь, пойдем к ним прямо сейчас. Как Старейшины решат — так и будет!
Чернохвостый Лакки долго водил котёнка какими-то запутанными тропами по зарослям папоротника и ежевики. По дороге Мурр чуть не оставил всю свою рыжую шкурку на колючках и веточках, а один раз его едва не придавило толстым стволом упавшей ели. Наконец мелькавшимй впереди Лакки остановился и торжественно произнёс:
— Пришли!
Мгновенно как из-под земли появились два больших, вдвое больше Лакки, его соплеменника, с горящими глазами и острыми оскаленными клыками. Лакки что-то просвистел им на своём языке, и стражи так же внезапно пропали — ни травинка не шелохнулась!
— Пойдём, Мурр, Старейшины ждут нас! — обернувшись к Мурру сказал Лакки и неспеша побежал своей странной ныряющей походкой по узкой тропинке к корням огромной поваленной сосны, торчавшими в воздухе как щупальца какого-то диковинного существа...
В яме, образовавшейся после того, как дерево упало, на белом тёплом песке полукругом сидели несколько больших родичей Лакки. Один — коричневый, другой — с проседью, следующий — совсем седой и один совершенно чёрный и без ушей. Кисточка на его хвосте была белой, а у остальных — чёрные.
Лакки забежал вперёд, застыл столбиком и на своём птичьем языке что-то просвистел собравшимся, после чего все взоры обратились к Мурру.
На всякий случай, в душе ещё раз поблагодарив дедушку Урра за науку, тот произнёс Вежливое Приветствие, и замер, ожидая ответа Старейшин.
А они тем временем внимательно разглядывали Мурра. Коричневый даже обошёл его вокруг, как Лакки при их первой встрече в лесу.
— Кошка! — скрипучим голосом произнёс седой.
— Несомненно, кошка! — покивал полуседой.
— Рыжая кошка со Свалки! — добавил коричневый.
Тут чёрный Старейшина поднялся с места, и стало тихо.
— Слушай, Лакки, ласка племени Чернохвостых Молний и ты, рыжий Мурр Рваное Ухо из племени Боевых Котов! Мы, ласки, уже много лет воюем с Плешивыми Куницами из соснового бора, что за оврагом. Война эта трудна и жестока, ибо куницы больше нас ростом и числом. Особенно сильно страдают наши дети, ведь они неопытны и не окрепли для битв. Поэтому я отпускаю Лакки с тобой, Рыжий Мурр, на Светлую сторону. Помогая вам в борьбе с Серой ордой, он наберётся боевого опыта, а затем будет обучать нашу молодёжь. Крыса ласке не соперник, и за жизнь Лакки мы будем спокойнее, нежели чем он остался бы в лесу. Так решили Старейшины племени Чернохвостых Молний. Идите, да сопутствует вам удача!
С этими словами все Старейшины привстали со своих мест, подняли передние лапки, что-то хором свистнули и вмиг исчезли в переплетениях сосновых корней.
Мурр зачарованно смотрел на белый песок, где только что сидели ласки, а Лакки уже звал его:
— Пойдём, Мурр, пойдём! А то передумают!
И опять они пробирались запутанными тропами сквозь ежевику и мхи, но только у молчавшего до этого Лакки словно развязался язык, и он тараторил без умолку, рассказывая о жизни своего племени, о себе, о лесе и его обитателях. Из всего услышанного Мурр понял, что Чернохвостых Молний не так уж много, что куницы злы и коварны, и что Лакки в своём племени такой же котёнок, как и сам Мурр, а ещё, что бойцов лучше ласок в мире не найти!
Остальное как-то ускользнуло от внимания котёнка, занятого, в основном, спасением своей шкуры от ежевичных колючек.
Наконец они пришли на то место, где недавно повстречались. Лакки остановился и замер, присев на задние лапы.
— А дальше куда? — спросил Мурр, осторожно трогая порванное ухо.
— Дальше мне нельзя, — ответил Лакки и хитро улыбнулся, — но я всё равно знаю, что ваша Свалка вон там! — Он махнул лапкой вправо от себя.
Ещё долго шли они по лесу, но уже не было зарослей и колючек и не нужно было перебираться через ямы и ручьи, да и деревьев стало значительно меньше. Вскоре Мурр и Лакки оказались на окраине леса.
Больше они не разговаривали до самого Глиняного Дворца Хомуса. По дороге Лакки съел пару кузнечиков, а Мурр с самого утра ничего не ел и был сильно голоден.
Солнце клонилось к закату, садясь в тучи. Котёнок вспомнил, как мама Мяфф говорила: «Солнце в тучки спать ложится — завтра ветер разъярится!»
На Разговорную встречу идти было рано, и Мурр решил сводить ласку на пруд — половить рыбки...
К удивлению котёнка, Лакки, который никогда не видел воды, оказался великолепным рыболовом. Он влезал Мурру на спину, они заходили подальше, и Лакки, внимательно следивший за всплесками волн, вдруг стремглав бросался в их глубину и возвращался с трепещущим карасиком в зубах. Вскоре на берегу выросла приличная кучка золотистых рыбёшек.
Друзья по-братски разделили улов и с аппетитом ужинали, когда из прибрежной осоки выполз Ш-ш-ш.
Лакки, мгновенно бросив недоеденного карася, принял боевую стойку и встревоженнно оглянулся на Мурра.
— Не бойся, Лакки, это Ш-ш-ш, наш друг! — сказал котёнок. — Ш-ш-ш, познакомься, это Лакки. Он умеет сверкать, как молния! Он согласился нам помочь! Лакки — отличный рыболов!
Уж изумлённо оглядел ласку, свернулся в кольцо и церемонно поклонился:
— Чёрный Ш-ш-ш!
А потом, когда они все вместе продолжили прерванный ужин, украдкой шепнул Мурру на ухо:
— Молодец, маленький Мурр! Ласки — прекрасные бойцы, Ца одобрит твой выбор!
Закончив с едой, друзья разошлись. Ш-ш-ш, коротко объяснив Лакки положение дел, велел Мурру, как стемнеет, собрать всех у подножия Старой берёзы и не забыть пригласить Мика и Мака, а также натаскать побольше светлячков и гнилушек, чтобы было посветлее. Сам уж отправился к Ца, известить Восточного Рыцаря, что всё готово и час настал...
Мурр и Лакки застали у Разговорного лопуха всё население Светлой стороны. Мохнатый, пернатый и пучеглазый народец сидел молча, изредка перешёптываясь. Мурр представил нового друга и по очереди назвал ему всех собравшихся, но когда дошёл до суслика Суслик-Зона, того не оказалось на месте.
— А где суслик? — поинтересовался котёнок.
Умный Боря важно ответил:
— Он несёт караульную службу, чтобы подлый враг не застал нас врасплох!
— Да? — с сомнением покачал головой Лакки. — А почему он нас не остановил?
— Вопрос, конечно, интересный! — пропыхтела Толстая Пыхча. — Наверное, струсил и сбежал!
Разношёрстная компания, отправившись на поиски дозорного, обнаружила того в зарослях подорожника, где он спокойно спал, свернувшись калачиком. Сообща решили сторожа напугать, чтобы тому неповадно было спать на посту.
Боря предложил, чтобы Лакки, которого суслик не знал, подкрался к горе-дозорному и закричал: «Тревога, крысы!», но Мурр, помня о дурацкой привычке ласки сначала кусаться, а потом думать, просто подошёл к Суслик-Зону и встряхнул его за шиворот.
Очумевший от сна суслик с криком: «Пожар!» набросился на котёнка, и оба кубарем покатились по траве под громкий хохот всей компании.
Наконец, успокоившись и отсмеявшись, зверушки опять собрались под Большим лопухом, и Мурр передал им слова Ш-ш-ш. Кроме того, котёнок сообщил друзьям о скором визите Главного бойца, который придёт на ночное собрание к Старой берёзе, а также посоветовал им не пугаться его грозного вида.
Умный Боря заявил, что для опознания «своих» нужно придумать специальный пароль и отзыв. Он предложил для пароля умное длинное слово «электрификация», а для отзыва другое слово — «всеобщая». Но, поскольку, кроме Бори, никто этих слов выговорить не смог, получалось, что «своим» мог быть только он.
В итоге зверушки согласились на простое и понятное всем слово «еда» и отзыв «вдоволь». Черепах объяснил всем, как пользоваться паролем и отзывом, и на этом Разговорная встреча под Большим лопухом завершилась.
Все отправились готовиться к ночному собранию у Старой берёзы: собирать гнилушки, подкреплять силы и приводить себя в порядок...
Пока не стемнело, Мурр сводил Лакки к границе, к тем самым зарослям, откуда он сам впервые проник на Тёмную сторону, и показал другу противника.
Лакки долго и внимательно разглядывал сторожевую крысу, сидевшую на куче мусора неподалеку, а потом, гордо заявив, что «крыса ласке точно не соперник!», пообещал одной лапой завалить десяток.
Мурр, в душе посмеиваясь над хвастовством друга, важно покивал, и они побежали к Старой берёзе.
У её подножия ещё никого не было.
Лакки предложил котёнку спрятаться в зарослях и спрашивать у всех «пароль». Эта Борина затея страшно ему нравилась, и он обещал рассказать о ней своим Старейшинам.
Лежать в засаде было ужасно скучно: Мурр жевал травинки, чесал за ухом, считал коготки на лапках, ловил блох, смотрел на загоравшиеся в вечереющем небе первые звёзды. То и дело перед ним бесшумно возникал Лакки, карауливший с другой стороны, и деловито спрашивал: «Ну что, никого?» — а потом так же бесшумно исчезал.
В конце концов котёнку всё так надоело, что он решительно поднялся, чтобы позвать друга. Едва он собрался сказать Лакки, что они валяют дурака с этой засадой, как послышались одновременно топот, шорох, хруст и тяжёлое сопение. Кто-то приближался к берёзе!
Мурр приник к земле и тихо, но грозно промяукал:
— Пароль?
Топот прекратился, но сопение стало громче. Неизвестный пару раз что-то буркнул, и, наконец, над самым ухом котёнка раздался расстроенный бас Толстой Пыхчи:
— Извини, Мурр, я его забыла, этот самый... ну как его...
— Пароль? — подсказал котёнок и, не сдержавшись, так и прыснул от смеха. Пыхча тоже захохотала, бухая, как грозовая туча.
Пока они смеялись, примчался, весь в недоумении, Лакки, прискакала Зелёная Ква с кучей светляков, пришли Хомус и Суслик-Зон с одной большой гнилушкой на двоих. Тенью возник Одноглазый Гра, а Мик с Маком сползли по стволу берёзы — братья, как выяснилось, давно уже прибыли на место и спали, зависнув вниз головами. Отсмеявшись, все стали друг друга расспрашивать, и оказалось, что пароля не помнил никто!
— Ну что? — спросил Хомус. — Все собрались?
— Бори нету! — ответила Ква и предложила: — Раз он придумал этот, ну... этот... «кроль», так давайте его самого спросим, может, хоть он помнит?
Все затаились в ожидании черепаха, и когда тот возник меж травы, хором крикнули:
— Пароль!
Боря важно ответил:
— Электрификация!
Тут засмеялся даже невозмутимый Гра. Веселье длилось до того самого момента, когда из-за листьев крапивы не появилась чёрная плоская голова Ш-ш-ш…
Уж стрелой вылетел на поляну, замер, потом, оглядевшись, обернулся к кому-то и кивнул. Зашелестела трава, послышались мягкие, но мощные шаги, и в призрачном свете гнилушек, залитый мерцанием светлячков, перед жителями Светлой стороны предстал Восточный Рыцарь Ца во всем своём рыцарском блеске.
Суслик-Зон и Зелёная Ква со страху схватились за Толстую Пыхчу, которая сама зажмурилась, не в силах пошевельнуться.
Лакки восторженно прошептал: «Вот это да!»
Боря втянул голову в панцирь, Хомус спрятался за Мурра.
Только Одноглазый Гра не испугался. Он вышел вперёд и, вежливо поклонившись, пророкотал:
— Жители Светлой стороны приветствуют тебя, Восточный Рыцарь!
— Примите и вы от меня привет, храбрые борцы с крысами! Я — Рыцарь Ца! — был ответ.
Мурр на правах старого знакомого представил Ца всем присутствующим. Затем Восточный Рыцарь начал излагать свой план.
Прежде всего нужно было выбрать лазутчика, который проник бы на Тёмную Сторону и разведал, сколько крыс там обитает.
— По моим сведениям, — сказал Ца, — у крыс произошёл раскол, молодые вожди поссорились с Хвостобоем и увели большую часть Серой орды назад в Город! Нам нужно знать, сколько бойцов способен выставить противник на битву. Лазутчик должен быть быстрым, умным, уметь хорошо считать, но главное — он должен быть неуязвим!
— Я! — взвился Лакки. — Крыса ласке не соперник! Я — быстрый! Я — умный! Я... считать умею только до пяти...
— Пушистые лазутчики вообще не подходят, — проскрипел выползший вперед Боря. — От тебя, Лакки, если попадёшь в засаду, останется только чёрный хвостик! И вообще, из вас всех считать без пальцев умею только я! Значит, я и пойду в разведку!
— Ага! — Мурр засмеялся. — И через месяц вернёшься!
— Нет! Я кое-что придумал! — возразил ему черепах. — У дороги есть большая лужа жирной скользкой воды. Это машинное масло от Железной Грохоталки. Если им намазать нижнюю пластину моего панциря, то, отталкиваясь лапами, я буду перемещаться очень и очень быстро! А крысиные зубы панцирю вообще нипочём!
Ца с сомнением взглянул на черепаха.
— Надеюсь, ты понимаешь, какая это трудная задача?
— Не волнуйтесь, Восточный Рыцарь, и вы, жители Светлой стороны! Я, черепах Боря, сделаю всё для освобождения нашей Свалки! — торжественно заявил Боря, который выглядел в этот миг очень сурово и мужественно. Он даже уронил скудную слезу, по своему обыкновению.
Когда с разведчиком-лазутчиком всё стало ясно, перешли к другим пунктам плана.
Ца сказал, что на решающую битву с крысами нужно выступать тремя отрядами: Левым, Центральным и Секретным (он же Ударный). В Центральный отряд, который до определённого момента будет сдерживать основной натиск крысиного войска, должны войти Мурр, Лакки и Ш-ш-ш. Левому отряду, создаваемомоу для поддержки Центрального, надо будет теснить крыс в кучу и не давать им разбежаться. В него войдут Толстая Пыхча, Хомус, Боря, Суслик-Зон и Ква. Кроме того, Мик и Мак будут сверху сбрасывать на крыс разные тяжёлые штуковины. Третий, Секретно-Ударный, отряд, состоящий из Гра и Ца, нападаёт на Крыс с тыла, и тогда начнётся…
— …уничтожение агрессорской группировки! — важно закончил Боря за Восточного Рыцаря.
— Да! Спасибо, Боря! — Ца улыбнулся, а затем принялся чертить шипом хвоста на куске бересты план Свалки.
— Вот здесь Железный Камень, здесь проходит Главная мусорная гряда, тут дворец Хвостобоя. Если заставить крыс принять бой между грядой и Железным Камнем, дворец их будет припирать. Выходов из этой ловушки всего два — между Глинистым обрывом и Железным камнем, откуда будут наступать Центральный и Левый отряды, и у самого дворца, откуда ударим мы с Гра! Если крыс останется немного, учитывая их трусость, у нас есть шанс одержать победу! Главное — заставить их принять бой в выбранном нами месте!
Ца замолчал и обвёл собравшихся внимательным взглядом своих жёлтых немигающих глаз.
— Какие будут вопросы?
Вопросов была масса! Каждый хотел знать, что будет делать именно он. Всем хотелось быть зачисленными в Ударный отряд, а Мик и Мак пытались побольше узнать о тяжёлых штуковинах. Короче, поднялся страшный шум и гам.
Наконец, удовлетворив всех любопытных, Ца раздал задание на завтра: Лакки и Мурр снаряжают и отправляют Борю, они же его встречают. Ш-ш-ш на связи. Остальные собирают метательные снаряды для Мика и Мака. После полудня общий сбор здесь, у Старой берёзы. Битва назначается на завтрашнюю ночь.
Одноглазому Гра Ца дал особое задание, и ворон, понимающе кивнув, удалилсяс Встречи первым. За ним по одному или по двое потянулись остальные. Ца и Ш-ш-ш покинули место сбора последними и, о чём-то тихонько беседуя, двинулись к пруду.
Дома Мурру пришлось уступить Лакки свою любимую рукавицу — гость как-никак! — а самому устроиться на старых шуршалках, которые котёнку подарил Боря, объявив, что «научной ценности они не представляют».
Котёнок долго ворочался, глядел на звёзды, видневшиеся сквозь дыры в днище ведра, и прислушивался к безмятежному посапыванию ласки. Было уже далеко за полночь, когда Мурр заснул.
Затаившись в мокрой осоке, Мурр и Лакки принюхивались и присматривались. Над Тёмной стороной клубился густой туман вперемешку с дымом. Ученый Боря назвал всё это умным и душным словом «смог».
Сам черепах, лёжа чуть поодаль на маслянистой тропке, слегка перебирал лапами, проверяя свою «скользючесть». Толстая Пыхча, которая мазала Борю «скользкой водой», немного перестаралась и полила его со всех сторон так, что черепах блестел в лучах восходящего солнца, будто ёлочная игрушка.
Сторожевая крыса на крайней мусорной куче, следившая за пограничной полосой, засуетилась, задёргалась и шустро юркнула в глубь Тёмной стороны — за сменой.
Мурр обернулся и махнул лапой:
— Боря, давай!
Черепах резво оттолкнулся лапами. Лакки раздвинул траву, и секретный лазутчик, пару раз крутанувшись на месте, мягко, заскользил по маслянистой дорожке между мусорных куч и исчез из виду.
Потянулись минуты ожидания. Мурр и Лакки в душе завидовали остальному населению Светлой стороны, собиравшему разные железяки для Мика и Мака, рыская вдоль дороги за полем.
Все заняты делом, а тут приходится сидеть на одном месте, даже без завтрака! Лакки, для которого любое бездействие было смерти подобно, вертелся юлой, тараторил без умолку, дразнился, гонялся за сонными утренними кузнечиками, тогда как Мурр, свернувшись калачиком, пытался уснуть, но на мокрой земле это ему удавалось очень плохо.
Взошло солнышко. Постепенно высохла роса, ветерок с пруда разогнал туман. Потеплело. В воздухе появились стрекозы, зажужжали деловитые шмели, высоко в синеве прогудела Железная летучка, которую Боря называл чудным словом «аэроплан».
Ш-ш-ш возник, как всегда, бесшумно и неожиданно. Уж принес изголодавшимся бойцам пару карасиков и много новостей.
Во-первых, Хомус, Пыхча и Ква нашли целый ящик круглых железных штуковин, тяжёлых и надёжных, и сейчас перетаскивают их к Большому лопуху, откуда, согласно плану, будут совершать свои «боевые вылеты» Мик и Мак.
Во-вторых, на Тёмной стороне царит страшный переполох: крысы верещат про какого-то «большого скользкого жука», которого никак не могут поймать. Речь, видимо, идёт о Боре. В-третьих, Ца видел сон, в котором Мурр бился с Хвостобоем и победил, а в-четвёртых...
Что «в-четвёртых» уж сказать не успел. С Тёмной стороны донёсся шум, грохот, полетели консервные банки, ошмётки мусора, и из-за старого «мягкого гнезда» — автомобильной покрышки — выехал Боря, отчаянно отталкиваясь лапами, и то и дело переворачиваясь со спины на брюхо и обратно. За ним неслась, извергая угрозы и проклятия, крысиная свора.
Боря доскользил до границы Светлой и Тёмной стороны, втянул голову и лапы в панцирь и замер. Окружив черепаха, крысы, долго пытались выковырять его из панциря, но твёрдость Бориной брони и «скользючесть» машинного масла сводили их усилия на нет. Наконец, оставив эту затею, поджав хвосты и обиженно вереща, серые негодяи убрались к себе за мусорные холмы.
Друзья наблюдали за происходящим из густой осоки, причём Лакки дважды порывался броситься на Борину защиту, и Ш-ш-ш с Мурром с трудом его удержали.
Когда всё стихло, черепах опасливо высунул голову из панциря, огляделся и, как был на спине, двинулся к Светлой стороне.
Мурр первым схватил черепаха за лапу и втянул его в заросли осоки. Борю перевернули на живот, и, пока Лакки стирал с него масло, еле ворочающимся языком черепах доложил:
— Всего крыс восемь десятков и ещё пять штук. В основном одни старики! Я был очень… очень скру-пу-лё-...
Мурр хотел переспросить, каким именно он был, но Боря закрыл глаза и потерял сознание.
Ш-ш-ш велел Мурру и Лакки доставить черепаха домой, а сам отправился к Ца с важными известиями.
Общий сбор, назначенный после полудня, отменялся. После захода солнца все в полной боевой готовности должны были явиться к Большому лопуху — так «в-четвёртых» сказал Ца.
Звёзды по одной зажигались в тёмно-синем небе, но рваные тучи, быстро летевшие со стороны заката, то и дело закрывали их.
Воинство Светлой стороны, полное боевого духа и решимости, окружило Старую берёзу. Мурр, парадно умытый, точил когти о какую-то ветку. Лакки просто щёлкал зубами. Хомус, вооружённый большим консервным ножом, объяснял Суслик-Зону, как нужно кусаться, чтобы было больно. Толстая Пыхча тренировала мускулы, поднимая поочерёдно Зелёную Ква то правой, то левой лапой. Боря, отдохнувший после дневного приключения и заново намазанный, елозил на месте в предвкушении свего «таранного удара в центр вражеского контингента».
Мик и Мак кружили над полянкой и тренировались в метании еловых шишек по мухоморам. Ш-ш-ш тоже тренировался, сшибая ударом головы цветки чертополоха.
Только Восточный Рыцарь Ца хранил спокойствие. Положив голову на сложенные лапы, он, казалось, чего-то ждал, направив взгляд своих немигающих жёлтых глаз в темноту. Лакки то и дело подбегал к нему и интересовался: «Ну, пора?!» — на что Ца молча качал головой, и разочарованная ласка убегала назад, к Мурру.
Котёнок, точа когти, думал:
«Вот мы все тут сидим и чего-то ждём, а Одноглазого Гра с нами нет! Ца дал ему специальное задание. Наверное, Ца ждёт, когда придёт Гра. Значит, от того, что тот сейчас делает, зависит вся наша война! Интересно, почему Ца доверил Гра такое важное дело? Похоже, они давно знакомы. Из всех только Одноглазый не испугался Ца, он даже назвал его по имени племени! За этим что-то кроется! Но что? Если спросить Ца — не ответит, да ещё посчитает любопытным! Выведать у Гра — тем более бесполезно... Спрошу-ка я лучше у Ш-ш-ш!»
Мурр подбежал к ужу, оттачивавшему умение головой сбивать крыс с ног, и задал тому все свои вопросы. Ш-ш-ш усмехнулся, покачал головой, но потом всё же объяснил котёнку:
— Гра — ворон! А вороны близкие родичи орлов — Рыцарей Воздуха. Выходит, что они с Ца как бы одного рода, потому-то сразу и узнали друг друга. Ца действительно поручил Гра важное задание — сделать так, чтобы все крысы собрались в нужном для битвы месте. А помогут ему в этом обычные серые вороны, которые воронам тоже родня, правда, очень дурная и бестолковая. И сейчас Ца ждёт Одноглазого. Если Гра сделал всё так, как надо, наша армия сразу же выступит! Понял, маленький Мурр?
И уж молниеносным, но лёгким толчком сшиб котёнка с ног. Мурр, возмущённо мяукнув, хотел слегка зацепить его лапой, но вдруг Ца приподнялся на месте и щёлкнул хвостом.
Все замерли. В ночном, напоённом ароматами трав воздухе, повисла тревожная тишина.
Из кустов тенью возник Гра. Он быстро подошёл к Восточному Рыцарю и что-то тихо пророкотал. Ца кивнул, ещё раз щёлкнул хвостом и вышел на середину поляны.
— Итак, жители Светлой стороны, час настал! Подлый и коварный враг собрался у Железного камня и ждет нас! Выступаем немедленно! Если кто-то боится, пусть скажет сейчас, пока можно сказать, ибо трусость в бою всегда предательство! Все ли готовы биться не на жизнь, а на смерть?
— Я готов! — взвился свечой Лаки, просвистев клич Чернохвостых Молний. Мурр вторил ему кличем Боевых Котов. Пыхча махнула лапой и снесла кусок осветительной гнилушки. Хомус отважно взмахнул консервным ножом, и они с Суслик-Зоном одновремено рявкнули что было сил:
— Смерть крысам!
Зелёная Ква перепрыгнула через Борю и издала звук, который заменяет жабам обычное кваканье.
Умный Боря, не теряя времени понапрасну, молча проскользнул вперёд и тихо произнес: «Победа или смерть!»
Ца обвёл потеплевшим взглядом свою армию и велел всем построиться поотрядно.
До границы шли в полной темноте, молча и бесшумно. Впереди, за Большой Мусорной грядой, показались красные отблески — это вороны по просьбе Гра разносили по Тёмной стороне горящие тряпки и шуршалки — воины Светлой стороны должны были воевать при их освещении.
Ца остановил свой отряд и просто сказал:
— Да сопутствует нам сегодня удача! Мы с Гра обойдём Железный камень и ударим с тыла. Ваша задача — выстоять! Любой ценой! Ну, вперёд!
Ца и Одноглазый Гра исчезли в темноте. Справа чёрной горой возвышался Железный камень.
Бойцы Светлой стороны начали занимать места согласно плану Восточного Рыцаря. Левый отряд весь сверкал и переливался: блестел консервный нож Хомуса, сполохи огня играли на влажной спине Ква и скользком панцире Бори.
Центральный отряд выстроился в линию и выдвинулся вперёд. Сначала Мурр не увидел крыс. Но вот в темноте между Глинистым обрывом и Железным камнем засветилось множество красных огоньков. Вдруг вспыхнула огромная мусорная куча, и стало светло как днём. Противники разглядели друг друга.
Крысы стояли сомкнутыми рядами, сплошной серой шевелящейся массой. Мерзко извивались голые хвосты, с жёлтых зубов капала слюна.
Раздался противный крысиный визг. Мурр решил, что больше ждать не имеет смысла. Издав клич Боевых Котов, он бросился вперёд. Рядом сверкнула молней, грозно оскалив зубы, ласка. Чёрный Ш-ш-ш стремительно налетел с другой стороны. Центральный отряд врезался в крысиную орду, кусая и царапая врагов.
Лакки вертелся среди серых спин как смерч, щёлкая зубами. Мурр работал когтями направо и налево, краем глаза примечая, как Ш-ш-ш точными быстрыми ударами сбивает противника с ног.
Первые ряды врага были сметены в мгновение ока, но задние напирали, и худо пришлось бы Центральному отряду, не подоспей подмога вовремя.
С пронзительными криками Левый отряд ворвался в самую гущу схватки. Боря-таран въехал в крысиные ряды, сбив сразу десяток серых пасюков. Хомус отважно тыкал своей «открывашкой» в оскаленные красноглазые морды. А Толстая Пыхча, припёртая к самому Глинистому обрыву, раздавала крысам могучие удары, при этом приговаривая басом: «Это тебе! А это — тебе!»
В пылу схватки слились душераздирающие вопли Зелёной Ква и дикие визги толстой крысы, в хвост которой, как клещ, вцепился Суслик-Зон — Хомус научил-таки его кусаться!
В небе появились призрачные тени Мика и Мака, и в самую гущу крысиного войска полетели здоровенные круглые железяки!
Уже немало мёртвых крыс с оскаленными мордами и скрюченными лапами валялось вокруг, но откуда-то лезли всё новые и новые, свежие и полные сил, враги.
Мурр чувствовал, что устаёт. Он был весь в крови, своей или крысиной — не разобрать. Вдруг его левую переднюю лапу пронзила резкая боль — здоровенный крыс вцепился в неё и уже приготовился перехватить котёнка за горло. Но тут мелькнула чернохвостая молния, лязгнули клыки, и противник улетел в самую гущу боя.
— Спасибо, Лакки! — крикнул Мурр, сбивая здоровой лапой очередного врага с ног.
Ш-ш-ш с тревогой огляделся — дело принимало нежелательный оборот! Если Центральный отряд держался неплохо, то Левому приходилось туго.
Забуксовал Боря, заваленный кучей мёртвых крыс. Еле успевал отмахиваться от наседавших врагов Хомус, а Толстой Пыхчи вообще не было видно под шевелящейся кучей серых туловищ, и только по глухим ударам и возгласам «Это — тебе! А это — тебе!» можно было понять, что свинка ещё держится.
Вдруг, в ту самую минуту, когда всем показалось — всё, они не выстояли, надо отступать, а то и бежать, — поле битвы потряс мощный боевой рёв Восточных Рыцарей. Ему вторил чудной рокочущий клич воронов.
И крысы заметались! Крысы дрогнули!
В небе появились Мик и Мак с очередной порцией железок, и все воспряли духом. Увлекая за собой остальных, Лакки с удвоенной силой врезался в схватку,.
«Подарки» с неба смели с Пыхчи половину крыс. Кое-как свинке удалось раскидать врагов и двинуться вперёд. Она раскопала Борю, выдернула из-под серых туш Суслик-Зона, помогла Хомусу, и воссоединившийся Левый отряд снова ринулся в бой!
Но боя не получилось. Хотя Хвостобой, наблюдавший за сражением с венчавшей его дворец кучи опилок и бросил в битву Сероштанов — крысиную гвардию и своих лучших бойцов, — исход ее был предрешён.
Да, несмотря на то, что противник был ещё очень многочислен, Светлой стороне можно было праздновать по¬беду!
Ца просто смёл двумя ударами хвоста заслон Сероштанов, а основную массу крыс Ш-ш-ш, Мурр и Лакки загнали на площадку перед дворцом, где их поджидал Гра. Оказавшись меж двух огней, крысы с позорным визгом стали разбегаться во все стороны!
И тогда Мурр встал перед жилищем Хвостобоя и грозно промяукал:
— Эй, урод, я — Мурр Рваное Ухо из племени Боевых Котов, пришёл сразиться с тобой!
Всё стихло... Серая орда, вереща и повизгивая, расползалась кто куда.
Вдруг зашевелились опилки, и в мерцающем красноватом свете горящего мусора все увидели здоровенную чёрную крысу с двумя головами. Глаза одной из них горели красным, а другая уставилась на Мурра мёртвым зеленовато-призрачным взором.
— Я — король Хвостобой, верховный владыка всех крыс, принимаю твой вызов. Готов ли ты к смерти, жалкий комок рыжего меха? — пронёсся над полем недавней битвы леденящий душу рык, заставив всех в ужасе опустить глаза.
В воздухе просвистел страшный хвост крысиного короля: блеснул клинок на его конце, разрубив надвое ближайшую мертвую крысу. Хвостобой медленно двинулся на котёнка.
Маленький Мурр, вспомнив всё, что причинило его племени это ужасное двухголовое страшилище, отчаянно зажМуррившись, издал пронзительный клич Боевых Котов и рванулся вперёд. Молотя в воздухе лапами, он вцепился в Хвостобоя и принялся остервенело кусать, царапать и рвать ненавистную чёрную шкуру...
Очнулся Мурр на рассвете. Чадили, догорая, мусорные кучи.
Над котёнком, окружив его со всех сторон, стояли друзья: изрядно потрепанный, но очень довольный собой Хомус, всё ещё в обнимку со своей «открывашкой», помятый и взъерошенный Суслик-Зон, покусанная Ква, скользкий Боря, то и дело вытиравший слезы, Одноглазый Гра, почему-то на одной ноге, тревожно заглядывающий Мурру в глаза Ш-ш-ш с разбитым носом, а также завёрнутые в свои крылья чёрные Мик и Мак.
Дальше возвышалась Толстая Пыхча, ещё более грязная, чем обычно, но улыбавшаяся такой лучезарной улыбкой, что Мурр сразу понял, что всё закончилось хорошо. Ещё он заметил у своего изголовья Лакки и Восточного Рыцаря Ца, уставившегося на него своими жёлтыми глазами.
— Я... я победил? — заплетающимся языком спросил Мурр.
И тут все разом заговорили, закричали, засмеялись, а Боря заплакал пуще прежнего, но то были слезы радости.
Лакки лизнул Мурра в нос своим шершавым языком и сказал:
— Знаешь, вторая голова у него была ненастоящая... И всё-таки крыса ласке не соперник! — И гордо топнул лапой.
И тут раздался голос Ца:
— Все вместе вы сделали выжное дело — освободили свою землю от врага! Впереди ждет большая работа — наводить порядок, делать её пригодной для житья! Я желаю вам удачи во всём!
Мурр, превозмогая боль, приподнял голову.
— А ты?!
— Я — Рыцарь, защитник обиженных и угнетённых. К сожалению, их на свете ещё очень и очень много, а значит, я должен помочь. — Ца поднялся, кивнул собравшимся и двинулся навстречу встающему солнцу. — Прощайте, жители Свободной Земли у пруда, мне пора в путь!
Мурр вздохнул, положил голову на мягкий хвост Лакки и впервые в своей жизни спокойно уснул крепким сном победителя.