Сбросьте корону, наденьте доспехи,
Вы ли - монарх или жалкий слабак?
Войнам плевать на анналы и вехи,
Слово победы забудет дурак.

Конь быстроногий в моей колеснице
В небо летит, ему сбруя мала.
Зря говорят, что Фортуна - шутница,
Сталь же Толеды лишь в ножнах остра.

Планы и карты. Рубины булавок
Путь нам укажут, мой добрый король.
Гвардия малая старых закалок
Ринется в битву, как только позволь.

Следом за ними, по рощам кленовым
Вздыбится фланг молодою горой,
Смело со шпагой - отцовской, не новой -
Нам отрезая дороги домой.

Пост полевой жизни в письмах не сладит,
Как рассказать, кто погиб, кто живой?
Мне? Вы уверены? Ветер загладит
Рябь на душе, потерявшей покой.

Узкие копья, плоть к плоти, сойдут за
Занавес света над гербом резным.
Пули мушкетные визгом зальются,
Порох звенит под запалом тугим...

Если все так, мой король, я уверен -
Белое знамя покажется в срок.
Коли же грифель сейчас мне доверен,
Я посвящу вам еще пару строк:

Сбросьте доспехи, наденьте корону.
Вы ведь слабак, а не зоркий монарх.
Войнам плевать, кто в огонь, кто в сторонку -
Верьте. Не мне. Это мудрый Плутарх.

Запах сирени туманом ластится
К милой долине прозрачной реки.
Юная нимфа к листу прислонится,
Каплю смахнув с серебренной щеки.

Вспыхнет огонь одинокий в подлеске,
Вереск и падуб сплелись у костра,
В жарком и дымном горячечном блеске
Тонкая искра нема и остра.

Гладкое веточек тело глодая,
Пламя смеется и тихо рычит,
Почек бутоны нещадно сжирая -
Запах их тлена печально горчит.

Ломкие травы на землю склоняя,
Ветер идет по тропинке лесной:
Эхом шуршащим по дуплам играя,
Светом, листвою - со мной и с тобой.

Ясенем белым тебе обернуться
Ночью игривой судьбой суждено.
Надо до сказки слегка докоснуться -
К одам друидов здесь все сведено.

Если боишься - возьмемся за руки.
Так в хоровод я тебя увлеку!
Мелко позванивать струнами луки
Будут, пока не склонятся к утру.

Заревом розовым на перекрестье
В водах мелькнет лучезарная пыль.
Нам перескажут в осеннем полесье
Дуба, терновника, ясеня быль.

Разбрызжет красный сок зерно граната,
Свеча украсит стол своей слезой,
И мы пойдем - с ударами набата! -
Туда, где жалко съежился покой.

Я - узница нелепейших суждений,
Богиня до абсурда легких снов.
Рукой сниму с чела следы мучений,
Сотру со стана подписи врагов...

Укачанная в лунной колыбели,
Увы, я не смогу уже помочь.
Когда бы гнев и гордость не запели,
Но коль позволил - что же, червоточь!

Быть может, красным пламенем рожденный,
Зари изведав полный, яркий луч,
И ждешь заката, мною обреченный
На радость - так терзай же, плачь и мучь!..

Но бесы всею гадостною сворой
Взликуют, от восторга разомлев:
На место кошки, дремлющей, нескорой,
Успешной же лансадой встанет лев.

И брызнет красным скорченное тело,
Слеза освятит храм своей свечой...
А я люблю. И дело ли, не дело,
Я сберегу мне вверенный покой.

Вишня сплела из левкоев вуаль запоздало,
Ныне как будто зефиром развеяна сталь.
И не нужна вовсе рыцарю храброму дама,
А в Палестине тоскует забытый Грааль.

Трон Валуа опустел, и Бурбоны уснули,
Тюдоров роза печальной зимой умерла.
В роще Венсенна под нежным копытцем косули
В луже не видно крыла боевого орла.

Благостно в Лувре. Здесь тихое эхо эпохи
Шорохом штор поскользнулось в лиловых чулках.
А человек глупо смотрит на сущие крохи -
Нам ли Венеру спасать от позора в шелках?

Мы - лишь осколок минуты, глухая песчинка,
Что пережата в гортани стеклянных мехов.
Сладостной флейтой в руках обернется тростинка,
Если молчать будут губы десятки веков.

Мы опоздали, смирись. Время жжется крапивой,
Лира давно свою песню сыграла без нас!
И к горизонту летит сын Олимпа ретивый –
Гелиос, чью колесницу возносит пегас.

Единорог седовлас, серебром не подернут.
Имя Горгоны понять каменеют умы...
Хроносу что остается? На пике он вздернут
Зевсом, правителем нашей жестокой судьбы.