– Пеп, пойдём выйдем? Жарко здесь, – шепнул Шелест на ухо, отвлекая от музыки.
Пепла лишь кивнула, соглашаясь с братом. В гостиной и впрямь было жарко и душно. И людно – хотя сейчас основная масса народу расползлась по углам, собираясь там компаниями и просто что-то тихо обсуждая, а в середине комнаты оставались лишь самые стойкие.
Она прошла к дверям, наспех вслепую зашнуровала ботинки, подцепила с крючка куртку с шарфом. Открыла дверь, и, накинув куртку, прошмыгнула на крыльцо.
Шелест уже стоял там, опёршись спиной на перильца и задумчиво смотря на тёмное небо.
Снаружи было не так уж и холодно. Воздух же был ощутимо морозным, почему-то с лёгким привкусом гари, но после духоты помещения он показался девушке арктически свежим.
Она встала рядом с братом.
Силуэт Шелеста чётко выделялся на фоне снежного, подсвеченного фонарями неба. Пепел невольно засмотрелась на него. Брат – серьёзный, задумчиво улыбающийся чему-то, какой-то словно неземной – был сейчас нереально красив. Так, что хотелось любоваться им и любоваться...
Мелькнула мысль, что так думать – неправильно, нехорошо. Брат бы... хотя какой он ей брат? На Острове в кровном родстве состояли немногие. Гораздо больше людей, подружившись, становились родными друг дружке. И, хотя кровные родственники зачастую друг друга вообще не признавали, те, кто когда-то назвал друг друга братом или сестрой, впоследствии не расставались. Такое духовное родство ценилось здесь гораздо больше...
– Ты чего? – заметив пристальный взгляд Пепел, недоумённо спросил Шелест.
– Да так... задумалась. – Неопределённо ответила та. – А знаешь, ты красивый, – отчего-то смущаясь, доверительно сообщила она брату, – особенно когда серьёзный такой...
– Значит, не суждено тебе мною любоваться, сестрица,– хмыкнул в ответ тот, становясь своим, привычным Шелестом. Хотя нет. Интересно, это ночь придаёт ему такое очарование, или Пепел раньше просто не приходило в голову засматриваться на брата?
Она повернулась спиной к нему, опираясь правой рукой на оградку, и задумчиво вгляделась вдаль, в лес.
Она просто дышала этим воздухом, смотря в тёмную глубь леса, периодически скашивая глаза на Шел. Думать не хотелось. Вернее, мысли были, но какие-то глупые, мимолётные, проскальзывающие и не оставляющие следов. Под стать этой ночи, подумалось вдруг Пепле. Это она такая ощутимо-волшебная, что, кажется, и время замёрзло, замерло...
Она почувствовала, что брат подошёл к ней. Встал рядом.
– Не замёрзла? – немногословен. Может, и на него действует очарование этой ночи?..
– Неа. В гостиную пойдёшь?
– Не хочется что-то.
Повисло молчание, но не неловкое, а, напротив, лёгкое какое-то. Говорить попросту не хотелось. Просто стоять так, вместе, и смотреть в это тёмное небо, на родной город, в лес – куда угодно, какая разница, куда? – думая о чём-то своём. Пепла отчего-то надеялась, что это «своё» у них не различается.
Возвращаться обратно и продолжать празднование не хотелось. Там, в доме, время текло слишком торопливо, там было шумно – наверное, всё-таки весело, но очень шумно. А здесь... здесь хотелось просто остаться. Остаться в этой морозной Новогодней сказке, где время течёт лениво, не торопясь, подчиняя своему течению и чужое мышление...
...Они просто стояли на крыльце, глядя вдаль и размышляя – вроде бы каждый о разном, но вместе. И хотелось Пепле, чтобы этот момент, эта зимняя сказка про застывшее для двоих время, никогда не заканчивались.
Большая, просторная, залитая солнцем комната. На кровати лежат двое девушек, чем-то неуловимо схожих между собой. Одна - серьёзная, сероглазая, видимо, старшая, что-то быстро печатает в ноутбуке; вторая, светловолосая, с удивительными голубыми глазами, подсматривает через её плечо.
Да, наверное, вы угадали, кто это. Эту парочку знает, пожалуй, весь Остров.
Послушаем же и мы их разговор...
– А это что? – не выдержав долгого молчания, спрашивает Одуванчик.
Пепел лишь хмыкает, сосредоточенно что-то поправляя в уже написанном. После наконец поворачивается к сестре:
– Это? Фик.
– А я бы не догадалась!.. – вчитывается в строчки. – Кстати, мне нравится.
– Ну спасииибо, – немного ворчливо произносит Пепел.
– Не, я серьёзно. Он такой... настоящий вышел, – поясняет Ванчик. – А кому он, Шел?..
В голосе – затаённое «а мне?!». Может, она и научилась скрывать эмоции, но модератор её слишком долго знает.
– Ага, ей и ещё Зэти, – и, сдаваясь под просящим взглядом сестры: – Ну напишу я тебе, напишу! Я и так хотела тебе подарить что-нибудь такое.
– Правда-правда?
– Угу. У меня тут даже набросок был... – открывает какую-то папку на ноуте, начинает сосредоточенно в ней рыться. – Если ты не против такого подарка, конечно же.
– Не против! – и уже осторожнее: – Только без этого вашего... как его там... слэша, вот! И без фемслэша. И чтоб про Остров.
Тихий вздох, едва слышный шёпот в сторону:
– И зачем я тебя только этим терминам научила... – и, уже развернувшись к сестре и повысив голос: – Конечно-конечно, неужели ты думаешь, я буду про такое в рамках Острова писать?..
– Ну кто вас знает...
– Почитаю такое за оскорбление, – добродушная усмешка. На Ванч невозможно всерьёз обидеться.
Пепел, наконец, находит нужный файл, оказавшийся всего-навсего сборищем набросков, и склоняется к клавиатуре. По давней писательской привычке выводит наверху дату, на следующей строчке – персонажа, ещё ниже – посвящение. «30.12.11, male!Одуванчик. Посвящается Одуванчик». Задумывается, прикидывая сюжет и пытаясь понять персонажа.
– Э-э-э... Пеп, а можно другой? – выводит её из раздумий звонкий голос «заказчицы». – Ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста?
– Хм, а этот-то тебе чем не угодил? – немного недовольно. Вырывать Пеплу из её мечтаний – вообще опасно. Хотя некоторым и не такое прощается. – Я ведь даже писать не начала...
– А почему тут я – парень?! – искреннее недоумение, замешанное с возмущением.
Вздох со стороны старшей.
– Ну нравится мне смена пола, нравится... Тем более, ты так милее даже будешь, – ироничное хмыканье. – Хотя о чём это я? Переделать?
– Да, если можно.
– Окэ...
Пепел кивает, стирает всё уже написанное и вновь задумывается. Наученная уже первой заявкой, персонажей и пару наверху не пишет, да и вообще отворачивает ноут так, чтобы младшая не могла сразу всё прочитать. Той не остаётся ничего, кроме как смотреть куда-то в окно, видимо, тоже придумывая про себя какой-то сюжет.
Поворачивается Пепла лишь минут через десять, когда число слов на мониторе уже перевалило за сто.
– Ну посмотри, тебе такое понравится? – не слишком уверенно. С угадыванием желаний у неё всегда была беда...
Ванчик вчитывается в черновик, но остаётся явно недовольна.
– Пеееп... я, когда просила романтику, не имела в виду романтику с Шел!
– А что такое? По мне, вполне мило. Одуванчик, Сквозняк... вполне себе по канону. И вообще, учись уточнять заявки, – ворчливо, – я ведь всё понимаю, как надо мне, а не вам... – вновь «зависает», глядя в потолок. – Слушай, давай я тебе джен напишу? Это когда вообще отношений никаких нет. У меня уже даже задумка есть, да и тема нашего родства – самое оно...
– Пеп, – не слишком уверенно начинает та. Смотрит просящими глазами – и Пепла понимает, что, чёрт возьми, не сможет ей отказать. – А можно всё-таки... романтику? Пожалуйста.
– С ним? – даже не ворчливо, просто уточняет.
– Да.
Старшая фыркает – скорее для виду, в душе она уже согласна написать любую идею, лишь бы «заказчице» понравилось:
– Ну не вдохновляете вы меня как пара. Ты отдельно – да. Он отдельно – тем более. А вместе... – косой взгляд в сторону младшенькой. – Ну хорошо. Будет тебе такой подарок.
– Спасибо, сестрёнка! – порывисто обнимает Ванчик Пеплу.
– Не за что, – чуть смущённо отзывается та.
Неважно, какой именно фик выйдет в конце, и какой она хотела написать. Важно, что глаза сестры светятся искренней радостью от такого подарка...
Пепла ещё раз притворно вздыхает и вновь склоняется над клавиатурой, улыбаясь чему-то.
– Ма-аш, а пойдём погуляем...
Перламутровая подняла голову от бумаг и воззрилась на нарушителя спокойствия. Им оказался – вполне предсказуемо, скажу я вам, оказался – Пепел. До этого он сидел в углу и, не привлекая особого внимания, спокойно читал книгу, а теперь вон, опёршись на стол сестры, с воодушевлённым каким-то выражением смотрел на неё. Очевидно, в голову его забрела очередная интересная идея...
Смысл высказывания дошел до Перламутровой чуть позже, с трудом пробившись сквозь пелену различной важной информации, витавшей сейчас в её голове. И она задала, пожалуй, глупейший вопрос, который только можно было задать в этой ситуации:
– Зачем?
– Прогуляться, - с ехидной улыбкой повторил парень. И с неожиданной прямотой пояснил: – Тебя от работы оторвать.
Перламутровая оставила мысль о странных логических связях, витавших в голове названного братца, на потом, задав вопрос более существенный:
– Куда?
Пепел помахал подхваченными за шнурки коньками в опасной близости от лица сестры. Та инстинктивно отшатнулась; впрочем, парень уже опустил руку и пояснил, не оставляя уже никаких сомнений:
– На каток. Так пойдёшь?..
Противоречия в душе Перламутровой продолжались недолго.
– Пойду.
Неугомонный модератор – кстати, сам уже в куртке – улыбнулся, будто бы и не сомневался в её согласии. Подождал, пока подруга оденется, запихнёт коньки в рюкзак, и вышел вслед за ней.
– Кстати, а куда делись все?.. – несколько недоумённо спросил Пепел, когда они уже шагали по улице, явно направляясь к набережной.
Это для Перламутровой вовсе не было загадкой.
– Новый Год же. Новогодняя неделя... Кто усиленно празднует, кто работает.
Судя по взгляду Пепла, об этом он и не помнил. Она едва заметно усмехнулась. Видно, братец попросту «выпал» из праздников, которые на Острове продолжались вот уже пять дней. Как и она сама, впрочем...
Катком оказался небольшой участок расчищенного от снега озера. С оградкой, скамеечками, магнитофоном, настроенным на радио ЗЗ и даже ёлкой, горделиво возвышающейся посреди площадки.
Народу там, несмотря на весьма поздний час, было много. Некоторые, заметив пару, подъезжали поздороваться. Перламутровая уже привычно приветствовала всех, улыбаясь и думая о своём.
– Кстати, Пепл... Я ведь плохо умею на коньках кататься, – призналась она братцу, уже зашнуровывая коньки.
– И что? – задал риторический вопрос тот. – Я, если что, тоже катаюсь фигово... Не Плющенко, мягко говоря. Но ведь это неважно!
Брат поставил сапоги куда-то под скамейку, замотался шарфом, вышел на лёд, оттолкнулся, поехал... чтобы через пару метров весьма эпично упасть.Пока он, чертыхаясь, поднимался, Перламутровая тоже не слишком уверенно ступила на лёд. Замерла, привыкая к не слишком привычным ощущениям. Стоять получалось. Проверять, получится ли ехать, не хотелось.
– Ну что, поехали?.. – подъехавший справа Пепел протянул руку, приглашая и одновременно не оставляя выбора.
Она только кивнула.
Честно говоря, на коньках Перламутровая последний раз каталась несколько лет назад, и уже тогда они оставили не слишком хорошее впечатление. Сейчас же катание не казалось каким-то ужасом... Хотя она совершенно точно понимала, что отправиться на каток нужно было с кем угодно, только не с Пеплом, который катался, может, и нормально, но совершенно не дружил с равновесием. А ехали они хоть и не под ручку, но рядом... Тем более, парень, хоть и считался младшим и вечно смотрел снизу вверх, но был выше названной сестры, да ещё и в попытках обрести равновесие, размахивал руками и хвостом так, что мельница могла позавидовать – поэтому в свои падения неизбежно утягивал и её. Они поднимались, отряхивались, Пепел смущённо ворчал что-то извиняющееся... и меньше чем через круг снова падал. Опять утягивая за собой сестру.
Впрочем, раздражения не было. Было только веселье, смех... Перламутровая не помнила, о чём они разговаривали, пока катались – о чём-то, несомненно, неважном, и тем приятнее было просто болтать, смеяться и кататься. Было... легко. Да, именно так. Легко и спокойно на душе. По-праздничному как-то.
Они покинули каток только через час, когда уже окончательно стемнело. Не спеша двинулись обратно в сторону Беседки. Было приятно вновь ощутить под ногами твёрдую, не грозящую внезапно уйти из-под них поверхность.
Перламутровая покосилась на братца: тот вышагивал рядом, смотря куда-то на звёздное небо.
– Спасибо, – просто сказала она.
– За что... А, не стоит. Главное – что тебе понравилось и я своей болтовнёй не надоел, – улыбнулся в ответ Пепел. Чуть помолчал. – Знаешь, Маш, не хочется вот так сразу возвращать тебя к работе, но мне тут с кодами ГК немного непонятно...
Разговор вновь свернул в уже привычное русло. Модераторское. Наезженное и скучное.
Однако душевная лёгкость просто так не собиралась покидать Перламутровую.
И до конца следующего дня окружающие замечали мечтательную улыбку на её губах.