Мучительные головные боли давно стали обычным делом для Воробья. Они прогрессировали со временем. Первая, слабая, появилась, когда умер Львиносвет. С тех пор каждый раз, стоило ему перетрудиться, начиналась мигрень. Но, как правило, боль утихала после крепкого сна. Второй толчок болезни случился после гибели Голубки и Искрогривки. Воробей тогда немало поломал голову над прихотью судьбы, давшей кошке с самым лучшим обонянием и зрением попасть в огненную западню. В итоге боль продержалась весь день и всю ночь, исчезнув только на утро. С тех пор мигрень накатывала без предупреждения и причины, раз от раза становясь всё более длительной Последний приступ начался неделю назад и до сих пор не прекратился. Силы Воробья были на исходе – он спал урывками, почти не ел и не мог ничего делать. Страдающий и мрачный, он лежал в своей целительской палатке. Ученица пыталась облегчить мучения своего наставника, но что она могла? Воробей ни разу за всю свою жизнь не слышал о столь продолжительных головных болях, а пожил он немало!
"И вот теперь жизни приходит конец. Не думал, что скажу это, но поскорее бы уже".
- Не проси приближения своего смертного часа – всё случится в своё время, - раздался невозмутимый голос, который невозможно было не узнать, так же как нельзя было спутать эту внешность ни с чьей другой.
- Утёс… - сердце Воробья стукнулось о рёбра. - Моё время пришло?
- Пока нет, но оно на исходе.
- Ты отведёшь меня в Звёздное племя?
- Кажется, я уже говорил, что не имею с вашими Звёздными предками ничего общего.
Воробей не помнил такого, да и не собирался вспоминать.
- Тогда зачем ты здесь?
- Хочу посмотреть на смерть последнего участника великого пророчества.
- Вот как?- хмыкнул целитель. - Я думал, после выполнения пророчества мы перестали тебя интересовать.
- Так и есть. И всё же ваша Сила никуда не исчезла, и я смотрел, чтобы она не была пущена на хаос и разрушения. Равновесие так хрупко. А теперь, с твоей смертью, моя миссия закончится.
- А что, в Звёздном племени за нами следить не надо? Смотри, устроим войну на небесах, - с издёвкой поинтересовался целитель. Он уже привык к невозмутимости и неумолимости этого кота, но не мог устоять от искушения поехидничать над ним и постараться вывести его из себя в последние минуты своей жизни, хотя и понимал, что это бесполезно.
- В Звёздное племя вы не попадёте.
- Как это – не попадём? – остолбенел Воробей. - А куда мы денемся? В Сумрачный лес что ли?
Коту представилось, как он столкнётся в Месте-Без-Звезд с Ветерком.
"Вот это будет встреча"
- Ни в Звёздном племени, ни в Сумрачном лесу, ни где-либо ещё нет места котам, связавшим свои души и судьбы с Силой.
Воробей попытался это понять и обдумать, но очередной взрыв боли спутал все его мысли:
- Говори яснее.
- Сила появилась из небытия. Ваши души крепко связались с этой Силой. Теперь, когда время пришло, Сила вернётся обратно в небытие, забрав ваши души.
- Как это Сила может появиться из небытия, если это… - Воробей запнулся, - …небытие. Там ничего не должно быть.
- Ничто – это всё, а всё – ничто, – туманно ответил Утёс.
- То есть, мы трое будем обитать в небытии? – уточнил кот, скребя пол пещеры когтями в попытке облегчить мучительную мигрень.
- Нет.
- Да ты же сам так сказал.
- Там будут обитать остатки ваших душ и остатки Силы. Иными словами, души и Сила распадутся на малейшие песчинки и станут частью небытия.
Многого Воробей не понял, но одно уяснил:
- Так мы не будем существовать после смерти?
- Нет.
- Это просто несправедливо! – рассердился целитель. Гнев его подстёгивала боль. – Мы столько сделали, племена спасли и даже не имеем право на жизнь после смерти?! Наша участь – просто раствориться в воздухе? – вдруг от внезапной мысли у него пересохло во рту, и он спросил хрипло: - Значит, Львиносвета уже нет?
Утёс кивнул. У Воробья внутри что-то сжалось. Львиносвета больше нет. Вот такая простая мысль, в которую так сложно поверить. Кого теперь попрекать глупостью и безрассудством? На чью помощь рассчитывать даже в самых сложных делах? От чьего присутствия приходить то в радость, то в раздражение?
Никого.
Ничью.
Ни от чьего.
После смерти брата он уже привык, что его нет рядом, в физической оболочке, но от мысли, что его нет вообще, захотелось выть. Воробей сдержался – сейчас не время - только сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться.
- Мы не просили эту Силу. Она сама нас выбрала.
- Только не говори, что вы жалели об этом.
- Голубка часто жалела.
- В решающий час от её сожаления не осталось и следа. Да и потом её способности не раз помогали племени.
- Но не помогли ей избежать смерти.
- Даже приблизили.
- В каком смысле? – подозрительно спросил Воробей. Сегодняшний разговор уже принёс ему неприятный сюрприз, не хватало ещё одного. – Разве она не пошла искать Искрогривку и не задохнулась в дыму?
- Не совсем. Голубка действительно кинулась в огонь, разыскивая сестру. Но в самом центре пожара у неё случилось обострение способностей: она стала слишком хорошо видеть, но не то, что хотела, в ушах звучал непрерывный грохот от всего, что слышала, а сила запахов просто сводила с ума. Она не могла полагаться на свои чувства, не знала, куда идти, и в итоге наглоталась дыма и умерла, как и её сестра, которая так и не дождалась помощи.
Воробья передёрнуло от притихшей на пару минут, но теперь вернувшейся мигрени.
- И Львиносвета подвели его способности?
- Да. Сила всегда наполняла его мощью, но в той битве она явно перестаралась. Тело не выдержало нагрузки. Смерть была мгновенной.
- И я? – шепнул кот.
- Никто не может держать в себе Силу вечно. Твоё тело дряхлеет с каждым днём, а Сила остаётся той же, и, если оболочка перестаёт её устраивать, она её прорывает.
- Сила убивает своих носителей. В чём смысл?
- Смысл в том, что за всё приходится платить. Это один из законов жизни. Закон…
- … справедливости, - догадался Воробей. – И ты следишь за исполнением этого закона?
- В основном косвенно. По-настоящему я вмешиваюсь ради действительно значимых дел. Сила Трёх – одно из таких дел, и я его наконец закончил.
- Как ты всё успеваешь? Это требует большого количества времени.
- Справедливость – моё дело. Время – моё орудие. Только время может восстановить справедливость.
- Тогда кто ты? Как ты стал так близок к звёздам? – скривившись от мучительной боли, Воробей озвучил свой давний вопрос.
- Я выше, гораздо выше звёзд. А кто я? – морда Утёса впервые за весь разговор выразило чувство – чувство лёгкого, почти равнодушного недоумения. – Я часть чего-то важного. Можешь удивляться, но это всё, что я о себе знаю. Я знаю прошлое и будущее. Я помню волны, что поднимались выше деревьев и сметали всё на своём пути. Я помню бесконечный снег, всё падавший и падавший на холодную землю. Я помню огонь, что вырывался из земли и уничтожал всё, к чему прикасался. Я помню раскалённый песок, что не имеет конца и края. Я помню Двуногих на песке, что строили большие пирамиды, а Сфинкс равнодушно взирал на них в высоты своего величия. Я помню солнце на крышах разрушенных временем городов и то же солнце, играющее на блестящих куполах новых построек тысячи тысяч лун спустя. Я помню года и столетия, эпидемии и голод, войны и разрушения, жизни и смерти, но ответа на вопрос, кем я был до того, как стал частью чего-то важного, мне не вспомнить. За всё надо платить, и это часть платы.
Старый кот сделал шаг назад, и тень почти скрыла его тело, уже начавшее таять в воздухе. Когда Утёс исчез, и Воробей решил, что встречать смерть он будет в одиночестве, в его голове вдруг раздался голос, пробивший головную боль и звучавший торжественно, как пророчество:
- Тот, кто свяжется с Силой, рано или поздно пожалеет об этом. За всё надо платить.