Боль

За что? За что? За что?

За что меня лишили всего?

За что?

Я не могу этого принять.

Снова и снова меня преследуют три слова, разорвавшие мое сердце в клочки.

«Давай останемся друзьями».

Больше я ничего не слышала в тот день.

Она ведь не думала о том, сколько я держала себя в руках, держась на расстоянии, не подпуская себя к ней, избегая встречаться с ней глазами, убегая даже от ее запаха…

Она наверняка не знала, как тяжело мне было улыбаться в ее присутствии… Все меня переубеждали, говоря, что это счастье, что она не отвергла меня из страха и презрения, а продолжила общаться со мной… хоть и с большой натяжкой, но все же.

Но…

Знала ли она, что ломает меня изнутри, изменяет все мое существо?

Знала ли она, что рвет все мои связи с этим миром?

Знала ли она, какую сердечную боль мне причиняет?

Наверное, нет.

Но мне уже все равно.

Я буду сильнее и не сбегу от боли. Я останусь.

Мои острые когти даны мне не для защиты кого-либо… а для защиты себя и своих чувств, своего мнения, своих мыслей…

Но почему она никогда не думала обо мне?

- Пятноснежная! Ну, где ты пропадаешь, мы уже заждались!

Снова гляжу на тебя и ловлю себя на мысли, что ты до безумия красивая, словно нереальная… Таких кошек не может существовать, нет!

Да и тем более – я же тоже кошка, в конце-то концов… Как я могу любить тебя? Как я вообще представляю нас вместе?

Никак. Мне просто это нравится.

У тебя такой сладкий голос… Ты никогда этого не замечала? Нет? А что насчет твоего запаха, такого нежного, едва уловимого на фоне племенного запаха…

Раз за разом ты мне снишься в одном и том же сне… Как такое может быть? Почему я влюбилась в тебя так внезапно?

И хоть я отрицаю эту влюбленность всей душой, но сердцу не прикажешь, верно?

Как ты думаешь, почему я так осторожно говорю с тобой?

А ты делаешь вид, что ничего не замечаешь…

Почему ты такая бессердечная?

Я улыбаюсь тебе, а ты мне лишь киваешь. Это тоже такая особенность в тебе – не говорить ни слова, лишь легким кивком показывать свое приветствие. Это очень изящно, и очень идет тебе, словно так и нужно приветствовать всех встречных.

- Эй, Пятноснежная! Ты чего застыла на месте?

А это уже Тростница, та, к которой я тебя ревную. Не веришь? Что же, посмотрим…

- Успокойся, Тростница, я же уже вышла, - довольно тянусь, подставляя синевато-серую спину теплому солнцу ранней-ранней, еще щедрой на свет осени.

Желтый лист лениво сорвался с ветки и, кружась, упал на твой хвост. Сразу видно, что ты дитя осени – желтовато-золотистая шерсть, темнеющая где-то ближе к шее, а на голове и вовсе становящаяся темного медного оттенка. Я едва сдерживаюсь, чтобы не накинуться на тебя, чтобы не подчинить себе, что бы ты была моей…

Тяжелая лапа резко упала на мою голову и буквально пригвоздила меня к земле. Я узнала запах этой кошки. Это была Хмуроклыкая, крупная бледно-серая кошка с яркими голубыми глазами, темными пятнышками по всей шкуре и темными, почти черными носочками на всех четырех лапах. Ее имя не имеет ничего общего с ее характером – на самом деле она болтливая и с неисчерпаемым чувством отличного юмора.

Хмуроклыкая нагло усмехнулась и убрала лапу с меня, затем рассмеялась.

- Ты все еще не можешь победить меня, Пятноснежная! Я сильнее тебя!

Я заурчала от удовольствия и в шутку накинулась на нее.

- Так, девочки, хватит заниматься чепухой, пора делом заняться, - говоришь ты, и я сразу оседаю. Почему я привыкла так слепо подчиняться тебе? Я не знаю… И вот мы идем в патруль – я, Хмуроклыкая, Тростница и ты. В лесу твой аромат становится чуть ярче, и племенной запах становится немного более приглушенным, и доносится до меня словно издалека…

Гибкое тело, миловидная мордочка, красивый цвет шерсти, гармонирующий с цветом темно-янтарных глаз, и самое главное – твой характер… Вот то, что так сильно притягивает меня к тебе… Почему ты теперь меня так сильно презираешь?

А теперь мы одни в лагере, охваченном пожаром. Кровь моих бывших друзей, запекшаяся на лапах, сильно обжигает меня, но это меня уже не пугает. Я всего лишь хотела, чтобы ты поняла, каково это – потерять весь смысл твоей жизни.

Смыслом моей жизни была ты. Смыслом твоей были друзья и дочь от погибшего друга.

Так что я могла сделать, кроме как убить всех их?

Сначала это была Тростница. Она была слаба и почти не сопротивлялась. Но вкус ее крови все равно преследовал меня по ночам…

Затем это была твоя дочь, Диковинка. Знаешь ли ты, как тяжело было ее убивать? Я до сих пор помню, с какой легкостью мои клыки и когти вошли в нее…

Затем это была Чернолапа, та, что постоянно вертелась возле тебя. Ты тоже дружила с ней, несмотря на то, что недолюбливала. Ее мне не составило особого труда убить – ее я почти не знала…

Скольких кошек и котов я убила из-за тебя, из-за желания мести? Я не помню…

И все же…

Сколько я кусала свои лапы от желания повалить тебя на землю, сделать с тобой то, что я в принципе не могу сделать…

Сколько раз я была клоуном в чужих глазах, улыбаясь, когда тебя обливают грязью и не замечают…

Но я сумела спасти себя от отчаяния. Я убила их всех.

А теперь не дам и тебе пройти к спасительному выходу. Ты погибнешь в огне – так я решила. Больше ты не будешь искушать меня бесплодными мечтами…